— А еще больше того, что нас разделяет, — ответил он. — Я больше никогда не смогу тебе доверять, Козима. А без доверия я не могу и не хочу жить.
Боденштайн прошел в ванную. Закрыв за собой дверь, он разделся и встал под душ. Горячая вода постепенно расслабила его мышцы, сняла напряжение. Его мысли устремились в прошедшую ночь, потом в будущее, в котором будет еще много таких ночей. Он никогда больше не будет лежать без сна и мучиться тревогой за Козиму — что она там в этот момент делает на другом конце света, все ли у нее в порядке, не грозит ли ей опасность, не попала ли она в какую-нибудь беду, не лежит ли она в постели с каким-нибудь типом? Его удивило, что при этой мысли он испытывает не боль, не грусть, а лишь облегчение. Ему больше не надо было жить по правилам, придуманным Козимой. Он вообще больше никогда не будет жить ни по чьим правилам, кроме своих собственных, — так он решил в эту минуту.
Он боялся, что они опоздали. Но не прошло и пятнадцати минут, как появился черный «мерседес» и остановился перед утыканными железными остриями воротами фирмы «Терлинден». Ворота, как по мановению волшебной палочки, отъехали в сторону, тормозные огни «мерседеса» погасли, он тронулся и через секунду исчез из вида.
— Быстро! — прошипел Тобиас.
Они выскочили из машины и в последнюю секунду успели прошмыгнуть в ворота, прежде чем они снова закрылись. Будка вахтера была пуста. Ночью территорию охраняли лишь видеокамеры. Заводской охраны, как раньше, теперь не было. Это Тобиас узнал от своего бывшего друга Михаэля, который работает у Терлиндена. Работал, поправился Тобиас, потому что сейчас Михаэль, как и Йорг, и Феликс, и Надя, сидит за решеткой.
Выпал снег. Они молча шли по следам колес, оставленным «мерседесом». Тобиас немного замедлил шаги. Рука Амели была холодной, как лед. Она здорово исхудала за эти дни и была еще слишком слаба для таких мероприятий. Но она настояла на том, чтобы отправиться вместе с ним.
Они шли вдоль огромных цехов. Повернув за угол, они увидели, что в одном из окон на верхнем этаже здания управления загорелся свет. Перед входом в оранжевом свете ночного дежурного освещения стоял черный «мерседес». Тобиас и Амели незаметно проскользнули через пустую автостоянку и подошли к входу.
— Дверь открыта! — прошептала Амели.
— Мне было бы спокойней, если бы ты ждала меня здесь, — сказал Тобиас, глядя на нее.
Ее глаза на узком бледном лице казались огромными. Она решительно покачала головой.
— Ни за что! Я с тобой.
— Ну ладно… — Он глубоко вдохнул и крепко обнял ее. — Спасибо, Амели… Спасибо тебе за все.
— Хватит болтать! — грубо буркнула она в ответ. — Пошли!
Он улыбнулся и кивнул.
Они пересекли большой холл, прошли мимо лифта и вышли на лестницу, которая тоже оказалась незапертой. Терлинден, похоже, не боялся грабителей. На четвертом этаже Амели, запыхавшись, вынуждена была на минуту остановиться и, прислонившись к перилам, передохнуть. Тяжелая стеклянная дверь открылась со щелчком. Он на секунду замер и настороженно прислушался. Темный коридор освещали лишь маленькие лампочки вдоль стен почти над самым полом. Рука в руке они на цыпочках пошли по коридору. Услышав из приоткрытой двери торцевой стены голос Терлиндена, Тобиас остановился.
— …поторапливаться. Если снег пойдет еще сильнее, то машина, чего доброго, не сможет взлететь!
Тобиас и Амели переглянулись. Терлинден, похоже, куда-то звонил. Они пришли как раз вовремя, потому что Терлинден, судя по всему, собирался смыться на самолете. Они пошли дальше. Вдруг раздался второй голос. Амели, услышав его, испуганно вздрогнула и схватила руку Тобиаса.
— Что с тобой? — Это был голос Даниэлы Лаутербах. — Чего ты стоишь как истукан?
Дверь открылась еще шире, яркий свет хлынул в коридор. Тобиас успел вовремя приоткрыть дверь в какой-то кабинет у себя за спиной и, втолкнув Амели в темноту, с бьющимся сердцем замер рядом с ней.
— Блин! А она-то что здесь делает? — прошептала Амели. — Терлинден же знает, что эта коза хотела нас с Тисом угробить!..
Тобиас кивнул. Он лихорадочно соображал, как задержать эту парочку. Он любой ценой должен был помешать им смыться и навсегда исчезнуть. Если бы он был один, он бы просто пошел и разобрался с ними. Но рисковать Амели он не мог! Его взгляд упал на письменный стол.
— Спрячься под столом! — велел он ей.
Амели попыталась протестовать, но он был непреклонен. Дождавшись, когда она заберется под стол, он снял трубку телефона. В тусклом свете, падавшем из окна, буквы и цифры на кнопках были почти не видны, он нажал на одну из них, которая показалась ему кнопкой выхода в город. Ему повезло: раздался длинный гудок. Дрожащими пальцами он набрал 110.