— Что вы хотите сказать?
— Ну, она вскочила с постели…
— В чем она была?
— В обычной ночной одежде, сэр, похожей на ту, которая на куклах. Ночная рубашка и панталоны.
— Она была одета как для сна?
— Да, сэр. Она и была в постели, когда мы вошли к ней.
— Вы сказали, она выскочила из постели…
— Да, сэр, и начала расхаживать по комнате, без конца повторяя один и тот же вопрос: зачем нужен госпиталь, если она не больна? Я сказал что-то вроде: «Пойдемте, мисс» — и постарался ее утихомирить. Но она внезапно размахнулась…
— Пыталась ударить вас?
— Да, сэр. Хотела ударить меня кулаком.
— «Теперь пойдемте, мисс» — это все, что вы ей сказали?
— «Теперь пойдемте спокойно», что-то вроде этого.
— И она ударила вас.
— Бросилась на меня, как летучая мышь из ада.
— Но она ударила вас или нет?
— Нет, сэр. Я уклонился.
— Что это значит?
— Я сделал шаг в сторону, схватил руку девушки и скрутил у нее за спиной. Потому что она неистовствовала.
— И тогда вы надели на нее наручники?
— Нет, сэр. Не в тот момент.
— Вы удерживали ее?
— Что ж, сэр, я удерживал ее, завернув ей руку за спину, и, возможно, причинял ей боль, когда дергал руку. Мать девушки подошла к ней и сказала, что это делается для ее же блага, а она плюнула своей матери в лицо и произнесла… Вы хотите, чтобы я привел ее точные слова?
— Пожалуйста.
— Она крикнула: «Ты — грязная шлюха!» Но на самом деле она употребила еще более грубое слово, сэр. А затем попыталась вырваться и наброситься на мать. Я держал ее за правую руку, но она выдернула левую, чтобы вцепиться в лицо матери.
— И тогда вы надели на нее наручники?
— Да, сэр.
— Руки у нее были за спиной?
— Да, сэр. Согласно правилам.
— И вывели ее из комнаты?
— Вывел ее из дома, да, сэр.
— В ночной рубашке и панталонах?
— В том, что было на ней, сэр.
— И в таком виде ее препроводили в госпиталь? В ночной рубашке и панталонах?
— Да, сэр.
— Кто-нибудь предлагал одеть ее, прежде чем увести из дома?
— На ней были наручники, сэр. И было бы чрезвычайно трудно одеть ее. Потребовалось бы снять наручники. А это означало подвергнуться риску нового нападения.
— Скажите мне, офицер Рудерман, когда вы вошли в комнату Сары, вы обыскивали ее с целью найти лезвие бритвы?
— Нет.
— Вы уверены, что не делали этого?
— Никакого формального обыска не было, сэр. Я просто осмотрелся — ведь мне сказали, что она пыталась перерезать себе запястья. Я огляделся в поисках орудия, но обыска не производил.
— Не открывали шкаф, какие-нибудь ящики?
— Нет, сэр. Просто посмотрел на комоде и на тумбочке у постели, это все, сэр.
— Вы не видели лезвия бритвы?
— Никакого лезвия бритвы там не было, насколько я могу судить, сэр.
— А какой-нибудь другой режущий инструмент?
— Никакого режущего инструмента, сэр.
— Никаких ножей…
— Нет, сэр.
— Или ножниц?
— Ничего такого, сэр.
— Вы не обнаружили в комнате пятен крови?
— Нет, насколько я мог заметить, сэр.
— Вы искали пятна крови?
— Я подумал, что, если бы она пыталась перерезать себе вены, в спальне могли остаться пятна крови.
— Но вы их не видели?
— Нет, сэр. Отыскивание пятен крови не было моей главной задачей, но, как я уже говорил, я осмотрелся, бросил взгляд туда, сюда…
— И не увидели пятен крови?
— Нет, не увидел, это правда.
— Никаких пятен крови на простынях…
— Никаких.
— Или на наволочках?
— Нет, сэр.
— Или где-нибудь в другом месте в комнате?
— Нигде не было никаких пятен крови, сэр.
— Что было потом?
— Я отвез ее к Добрым Самаритянам.
— Кто-нибудь сопровождал вас?
— Они следовали за нами в машине мистера Риттера.
— Сара Уиттейкер говорила вам что-нибудь, пока вы ехали в госпиталь? Вы были одни в машине, так я понял.
— Одни, сэр.
— Она что-нибудь сказала?
— Да, сэр.
— Что?
— Она сказала, что мать преследует ее из-за денег, что она затеяла все это, чтобы присвоить себе ее деньги.
Глава 3
Когда я вернулся домой, звонил телефон. Я вошел в кухню через дверь, которая открывалась из гаража, и схватил трубку.
— Хэлло?