Вышеуказанная Алиса Уиттейкер обязана подписать долговое обязательство на сумму 650 000 долларов.
К исполнению —
17 октября, 1984
— Если я правильно прочитал документы, — повторил Фрэнк, — то Алиса Уиттейкер является опекуном над личностью и собственностью юной Сары Уиттейкер. Это значит, что Сара получит свои шестьсот пятьдесят тысяч долларов Бог знает когда.
— Она получила их в наследство, когда умер ее отец, — сообщил я.
— Когда бы она их ни получила, сейчас они находятся под контролем мамаши, — отрезал Фрэнк. — Итак, я снова спрашиваю тебя, Мэтью, где эта девушка найдет необходимые средства, чтобы оплатить наши, по общему признанию, чрезмерно высокие гонорары?
— Как только мы вызволим ее оттуда…
— Если мы ее вызволим.
— …ее мать перестанет распоряжаться ее собственностью.
— Если мы сможем снова настроить эту расстроенную мелодию и восстановить ее в правах.
— Да, если.
— Если, — повторил Фрэнк.
— Здесь, должно быть, сильное эхо, — сказал я.
— Единственная вещь, на которую никто из Чикаго никогда не должен посягать, — это юмор, — сухо заметил Фрэнк. — Особенно когда этот тип из Чикаго на грани того, чтобы втянуть фирму в неоправданные затраты — времени и крупной денежной суммы.
— Я не на грани, Фрэнк. Я уже втянут…
— Предварительно не посоветовавшись со мной.
— Я знал: ты захочешь торжества справедливости.
— Дерьмо, — проворчал Фрэнк.
— Тем не менее, — вздохнул я, — дело у нас.
— У тебя, — возразил он. — Скверно, что я должен работать с сумасшедшим, но я не хочу искать других сумасшедших.
— Она не сумасшедшая, — запротестовал я.
— Доказывай судье Мейсону, — парировал Фрэнк. — Он, как я понимаю, подписал указ о назначении опекуна.
— Это не ускользнуло от моего проницательного взгляда, — уныло констатировал я.
Доктор Натан Хелсингер был занят с пациентом, когда я приехал в его офис.
Я должен сразу же пояснить, что в Калузе не так уж много психиатров. Я уверен, что у нас в городе нормальный процент психопатов, но зато гораздо выше нормы число пожилых и старых людей, которых мой партнер Фрэнк называет Белым Потоком. Это выражение не имеет смысла для вас, если только вы не слышали о Красном Потоке. Красный Поток вызван буйным цветением или взрывом популяции крошечного одноклеточного растения, которое живет в Мексиканском заливе. Никто не знает, что является причиной цветения Красного Потока. Но когда это происходит, гибнет рыба, с берега тянет зловонием. Мой партнер Фрэнк утверждает, что Белый Поток служит той же цели. Сам я ничего не имею против стариков, за исключением того, что они кашляют во время выступления Хелен Готтлиб.
Моя точка зрения состоит в том, что психиатрия — в том виде, как она развивалась в Америке, — в значительной степени имела дело с невротиками, а когда человек достигает восьмидесяти двух лет, ему в высшей степени наплевать, что в младенчестве он был вскормлен материнской грудью. Вы заметили, что многие старые люди курят? Это из-за того, что они не боятся рака; смерть уже маячит на горизонте. Точно так же восьмидесятилетний человек не хочет тратить время, усаживаясь на кушетку психиатра четыре раза в неделю, когда вместо этого он может порыбачить. Короче говоря, в Калузе есть две вещи: психиатры и ортодонты.[12] Однако старые люди не желают приводить в порядок ни свои зубы, ни свои головы.
Мой партнер Фрэнк считает всех без исключения психиатров психопатами. Это мнение у него сложилось после того, как однажды он сыграл в покер с психиатром. Во время игры доктор Манн — именно так его звали — рискнул набрать флеш в бубях, сбросил три карты, взял из колоды новые, а когда у него ничего не вышло, он отшвырнул столик, разбросал карты и фишки по комнате. На замечание Фрэнка, что он ведет себя как ребенок, доктор Манн грязно выругался. Фрэнк уверен, что всех психиатров следовало бы отправить в «Убежище для заблудших душ».
Я приехал к доктору Натану Хелсингеру узнать причины, по которым он решил, что Сару Уиттейкер необходимо отправить в «Убежище».
В приемной пришлось ждать минут десять, прежде чем вышел пациент.
— Идет дождь? — спросил он меня.
— Нет, — ответил я. — Сухо и солнечно.
— Может быть, дождь пойдет позже, — с надеждой в голосе сказал он.
— Нет, по прогнозу — ясно.
— Пойдет дождь, — упрямо повторил он и, подойдя к вешалке, надел галоши, натянул прорезиненный плащ, нахлобучил шляпу и вышел.