— Белая или черная? — спросил Блум.
— Белая.
— Такого же возраста?
— Приблизительно. Кто помнит точно?
— А цвет волос?
— Нет, не помню.
— Она была блондинка? — вмешался Роулз.
— Я же сказал вам, что не помню! — Возмущенный Бариш повернулся к Блуму. — Я помню только, что хорошенькая девушка была блондинка — та, что спорила со мной.
— Выходит, другая не была блондинкой? — подсказал Роулз.
— Подозреваю, что нет.
— И она не была хорошенькой?
— Собака. Представляете, как выглядит собака? Эта девушка смахивала на собаку.
— Но другая была симпатичной, а? — сказал Блум. — Та, что принесла платье?
— Сногсшибательной. Вы знаете, что такое нокаут? Девушка сбивала с ног.
— И вы считаете, она жила где-то по соседству? — предположил Роулз.
— Кто сказал?
— Вы сами. Вы сказали, что она жила где-то в меблированных комнатах, которые снимают хиппи.
— О, я просто так выразился. Фактически я этого не знаю. Но если она пришла сюда пешком, то должна жить где-то поблизости, нет?
— Вам следовало бы стать полицейским. — Блум улыбнулся.
— Копом-регулировщиком — вот кем я должен был стать, чтобы запретить этим прохвостам из соседних лавок ставить машины на чужую стоянку.
— Как она была одета? — спросил Роулз. — Блондинка.
— Голубые джинсы, тенниска, — не задумываясь, выпалил Бариш. — Ни лифчика, ни туфель. Обычный наряд хиппи.
— А другая?
— В чем-то коричневом. Похоже на форменную одежду.
— Какого типа форма?
— Коричневая, я же сказал.
— Может быть, она работает контролером на платной автостоянке?
— Нет, нет, такой контролер мне бы и здесь пригодился, поверьте, а то все эти ублюдки паркуются у меня на стоянке. А стоянка является частной собственностью!
— Она не из скаутов? — спросил Роулз. — Лидер группы, что-нибудь в этом духе?
— Нет, они носят серое, девушки-скауты. Я много раз чистил их форму: воняет хуже, чем у парней. Девушки сильно потеют. — Бариш задумался. — Но та форма — не скаутская. Она коричневая, и на груди, справа, — небольшая пластиковая карточка с именем девушки.
— Официантка? — уточнил Блум. — Она была похожа на официантку?
— Может быть. Кто знает? — вздохнул Бариш. — Маленький ярлычок с именем — здесь, на груди.
— Официантка. — Детективы переглянулись.
— И хорошая грудка, — усмехнулся Бариш. — Аппетитная грудка у той девицы.
В этот момент оба детектива думали над тем, сколько ресторанов в Калузе, в которых трудятся официантки в коричневой форменной одежде.
Глава 6
Сара выглядела ослепительно.
Вся в белом. Белые свободные брюки и туфельки, белая блузка с глубоким круглым декольте. От нее пахло мылом. Сара сказала мне, что здесь нельзя пользоваться духами. Они, вероятно, думают, что она их выпьет, заметила Сара.
Сара призналась мне, что приняла душ и оделась за два часа до моего прихода. Никому из пациентов не разрешается принимать душ, если они не ждут посетителя; кто-нибудь из персонала всегда следит за этим. Сара недоумевала: не пытался ли кто-нибудь утопиться в луже или съесть кусок мыла?
Мы сидели в так называемой Солнечной комнате.
Широкие окна во всю стену в комнате на втором этаже создавали впечатление оранжереи, омрачаемое лишь решетками на окнах.
— Они боятся, что мы выпрыгнем из окна, — объяснила Сара.
В другом углу мужчина с женщиной играли в шашки. Посетители и пациенты сидели вокруг нас на плетеных стульях с желтыми и зелеными подушечками. Интересно, подумал я, навестил ли мистер Холли сегодня свою жену Бекки.
Сара очень внимательно слушала, когда я рассказывал ей о моих беседах с Марком Риттером, полицейским, который привез ее, и доктором Натаном Хелсингером. Ее глаза не отрывались от моего лица, ее внимание никак нельзя было назвать ни рассеянным, ни поверхностным. Я не мог представить ее недееспособной — то есть человеком, не владеющим полностью своими духовными и физическими способностями. Мое собственное внимание граничило с исследованием. Я искал улик для подтверждения версии доктора Хелсингера.
— Что вы о нем думаете? — спросила Сара.
— О Хелсингере? Он кажется компетентным.
— Вы хотите сказать — умственно компетентным? — Сара улыбнулась.
— Я имел в виду… нет, нет.
— Тогда умственно некомпетентным? — Сара все еще улыбалась.
— Он, по-видимому, знает свое дело, — сказал я.