— Чем могу помочь? — спросил Бад. Он покончил с пиццей и облизывал свои пальцы.
— Полиция. — Роулз предъявил значок. — Нельзя ли где-нибудь присесть и потолковать?
— Конечно, масса пустых столиков, — откликнулся Бад. Он показал на столик у окна. — Есть проблемы с нашим заведением?
— Нет, мы просто подумали, не могли бы вы нам помочь кое в чем, — пояснил Блум.
— Конечно, счастлив быть полезным, — сказал Бад.
Они сели за столик. У детективов не было с собой никаких фотографий, чтобы показать Баду, они не располагали и именами, только весьма приблизительным — со слов владельца химчистки — описанием двух девушек, которые пришли к нему пешком. На одной из них было красное платье, в котором она и была найдена мертвой.
Роулз вытащил платье из пакета, в котором хранились улики.
— Видели когда-нибудь это платье? — спросил он.
Бад взглянул на платье.
— Нет, сэр. — Он вдруг стал нервничать.
— Кто-нибудь в этом платье приходил сюда? — вступил в разговор Блум.
— Нет, насколько я помню…
— Блондинка, девятнадцати-двадцати лет.
— У нас бывает много молодежи, — сказал Бад.
— Эта девушка могла дружить с кем-то из ваших работниц, — заметил Блум.
Бад побледнел. Он еще не знал, что полиция расследует убийство, но уже понял, что одна из его работниц, возможно, была втянута во что-то противозаконное.
— Да, сэр, — промямлил он. — Которая из работниц?
— Девушка с хорошей фигурой, — объяснил Блум.
— Большие титьки, — подсказал менее деликатный Роулз.
— У нас много хорошеньких девушек, — сказал Бад. — Вы случайно не знаете, как ее зовут? Это помогло бы нам установить, какая именно девушка вам нужна.
— Мы не знаем ее имени, — признался Роулз.
— Есть основание предположить, что она была в дружеских отношениях с блондинкой, носившей это платье, — сообщил Блум.
— Это платье имеет большое значение? — спросил Бад. — Оно связано с преступлением?
— Здесь чернильное пятно, — ткнул пальцем Роулз. — Видели когда-нибудь его?
— Извините, сэр, но я не припоминаю, — ответил Бад.
— Можете пригласить всех ваших девушек, чтобы мы поговорили с ними? — предложил Блум.
— Что, простите?..
— Соберите их всех на кухне, — сказал Роулз. — Мы хотим побеседовать с ними.
— Но нам нужно продавать пиццу, — заикнулся Бад.
— Это не займет много времени, — настаивал Блум.
— Соберите их на кухне, — повторил Роулз.
— Сэр, только работникам разрешается заходить на кухню. Таково предписание министерства здравоохранения. Мне очень жаль, но…
— Тогда приведите их сюда! — Роулз повысил голос.
— Сэр, нехорошо, если наши девушки будут беседовать с полицией у всех на виду… Что подумают посетители?
— Черт возьми! Тогда пойдем на кухню! — рявкнул Роулз.
— Я уже предупредил вас, сэр…
— С министерством здравоохранения мы договоримся, — сказал Блум.
— Сдвинемся мы наконец-то с места! — Роулз потерял терпение и ругнулся.
— Да, сэр, — пробормотал Бад. — Я попрошу девушек собраться.
В кухне было жарко. Три семнадцатилетних девчушки открывали и закрывали дверцы больших духовых шкафов, присматривая за пиццей, передвигая ее с помощью длинных деревянных лопаток. Они вытаскивали и укладывали ее в белые картонные коробки или же на металлические тарелочки — в зависимости от того, забирали ли пиццу домой или съедали здесь. Еще с полдюжины девушек с озабоченными физиономиями просочились на кухню. Ни одной — старше восемнадцати лет. Роулз сходу забраковал двоих как плоскогрудых. Остальные четверо оказались щедро одарены природой. Блум припомнил позже, что ему впервые в жизни пришлось строить профессиональные предположения, опираясь на размеры женского лифчика. Двух плоскогрудых девиц Роулз отослал обратно за стойку. Карточки на груди свидетельствовали, что оставшихся звали Марджи, Пег, Корри и Мэри Лу.
— Расслабьтесь, девочки, — сказал Блум. — Нет причин для волнений.
Роулз снова извлек платье из пакета.
— Кто-нибудь узнает это платье? — спросил он.
Блум наблюдал за девушками. Одна из них в изумлении широко раскрыла глаза.