— Ну, ну?.. Слушаю вас!
— Вы полагаете, что это часть ее галлюцинаций? В действительности она не брала машину?..
— Она брала машину. Я полагаю, она села в свою машину…
— Вы так считаете?
— Да. И отправилась на поиски той женщины.
Я смотрел на нее, ошеломленный.
— И нашла эту женщину, — подтвердила миссис Уиттейкер. — Нашла любовницу своего отца.
— Виноват, не понимаю… Вы только что сказали…
— Нашла себя, мистер Хоуп. Осознала себя как фантом любовницы, который она создала. И не могла вынести этого ужаса. И пыталась убить себя.
Я кивнул.
— Машина, на которой она ездила… Где…
— Я продала ее, — объявила миссис Уиттейкер.
— Когда?
— Немедленно.
— Почему?
— Я не могла ее видеть. Она постоянно напоминала мне, какой была Сара и какой она стала. Гораций подарил Саре эту машину в год ее совершеннолетия. Счастливейшее время для всех нас.
— Какого типа машина?
— «Феррари-боксер 512». Стоила восемьдесят пять тысяч долларов. — Она помолчала. — Щедрый человек — мой Гораций. Машина, которую он водил, — потрепанный «шевроле», 1978 года. Я просила его купить себе машину поприличнее. Но нет, он ездил на этой. И водил ее сам. До самой кончины, хотя уже знал, что у него больное сердце. Вообще ему следовало бы нанять шофера. Он считал, что чувствовал бы себя глупо, если бы кто-то возил его по городу.
— А вы не припоминаете, кто купил у вас машину? Ту, что принадлежала Саре. «Феррари».
— К сожалению, нет. Хотя, уверена, счет где-то лежит. Но, откровенно говоря, я не вижу, какое отношение имеет машина Сары к вашим попыткам вызволить ее из «Убежища». Мистер Хоуп, я вновь предостерегаю вас. Действуйте осторожно. Если вы преуспеете и Сара покинет «Убежище», а затем причинит себе вред, — вы получите врага на всю жизнь. Я могу быть грозным противником.
Она взяла свою чашку.
— Чай, кажется, остыл, — заметила она.
Я воспринял эти слова как сигнал к окончанию нашего разговора.
— Благодарю вас, что уделили мне время, — сказал я. — Весьма признателен за ваш рассказ.
— Это доставило мне удовольствий. — Она вздохнула. — Патриция проводит вас.
Я оставил ее сидящей у берега. Она смотрела на воду. Я прошел через застекленную дверь. Патриция спускалась вниз по лестнице.
— Вы уходите, мистер Хоуп? — спросила она.
— Да.
— Сегодня чудесный день, не правда ли?
— Великолепный.
Мы вместе пересекли комнату и подошли к выходу. Она открыла мне дверь и отступила в сторону. Прежде чем снова выйти на солнечный свет, я спросил ее:
— Патриция, что-то случилось с дверью?
— Что, простите? — откликнулась она.
— С теми застекленными дверьми… Что-то, кажется, встревожило вас.
— С застеклен… О! Нет, сэр, ничего особенного. Мне показалось, я заметила пятно на одном из стекол, хотела получше разглядеть его. Стекло… иногда солнечный свет помогает обнаружить пятно, а если повернуть под нужным углом…
— Ясно, — сказал я. — А было там пятно? Стекло было испачкано, Патриция?
— На нем не было ни единого пятнышка, сэр, — ответила она.
Мой друг Фрэнк — эксперт по части женщин. Он также эксперт по бракам и разводам. Фрэнк сказал мне, что многие женатые мужчины — себя он, естественно, исключает — фантазируют, занимаясь любовью со своими женами, — наделяют их чертами других женщин. Фрэнк утверждает, что знал нескольких мужчин, которые воображали, что занимались любовью с тремя, четырьмя и даже с пятью женщинами в течение десяти минут любви со своими женами. Фрэнк затеял этот разговор, потому что я просил его прочесть соглашение, подписанное Сьюзен и мной. Я просил его сделать это к тому времени, когда я вернусь из дома Уиттейкеров.
Мотивация моих поступков в действительности очень проста. Я прочел соглашение и хотел, чтобы Фрэнк оспорил мои доводы. Я не сказал, что мне нужны его возражения. Я сказал лишь, что Сьюзен грозится отправить Джоанну в школу штата Массачусетс и мне хотелось бы знать, дает ли соглашение ей такое право. Именно тогда Фрэнк пустился в рассуждения о браках и разводах, о мужчинах, склонных к фантазиям.
— Когда ты женился на Сьюзен, ты воображал себя с другими женщинами? — спросил он.
— Не твое дело, — оборвал я.
— Я так понял, у тебя сейчас интрижка…
— И это не твое дело.
— Я спрашиваю, мечтал ли ты об Эгги в то время, когда занимался любовью со Сьюзен. Я спрашиваю — ты представлял себя с другими женщинами?
— Да, — ответил я. — Я представлял себя с Леоной.