Но та его даже взглядом не удостоила. Певица с благодарностью смотрела на Суперопера.
— Вы такой добрый… — Жемчужная доверчиво взяла сыщика за руку. — Спасибо вам большое.
— Пустяки, мадам, — небрежно ответил Молодцов. — Не стоит благодарности. А на моего подчиненного вы не обижайтесь. Он же еще лейтенант. Естественно, ему хочется поскорей раскрыть преступление и получить за это «старшего лейтенанта».
— Да нет, я все понимаю, — сказала цыганка. — Но просто он так по-хамски со мной разговаривал. А я и правда не знала, что в чемодане доллары.
— А откуда у вас этот чемоданчик? — вкрадчиво осведомился Суперопер.
— Мне его Вася принес.
— Цыганов?
— Да. Он просил передать «дипломат» своему другу. Сказал, что в «дипломате» лежат книги.
— А раньше он вас тоже просил друзьям книги передавать?
— Да. И довольно часто. У него много друзей.
— Ясненько.
Цыганка кинула на Молодцова быстрый взгляд.
— А что, Вася — преступник?
— Еще какой, — подтвердил Суперопер и, указав на пачки долларов, добавил: — Эти деньги — плата за убийство.
— Боже! — вскричала Жемчужная. — А я-то думала, Вася — хороший человек!
— Зря вы так думали. — Молодцов закурил папиросу. — Вам известно, где он живет?
— У Васи несколько квартир, — ответила цыганка. — В одну из них он меня как-то приглашал. Но именно ее он недавно продал. А адреса других квартир я не знаю.
— Ну а номер его телефона вы знаете?
— Только той квартиры, которую он продал.
— Как же вы тогда с ним общаетесь?
— В последнее время мы почти не общаемся. Если ему что-то надо, он приходит сюда. Вот и вчера вечером он зашел ко мне в гримерную и попросил передать «дипломат» своему приятелю. Сказал, что тот будет в ресторане поздно ночью. — Жемчужная поежилась, словно ей вдруг стало холодно. — Выходит, этот приятель — наемный убийца?!
— Совершенно верно, — подтвердил Суперопер. — Мы его уже арестовали. Так что здесь он уже не появится.
— Зато должен появиться Вася.
Молодцов подался вперед:
— Когда?!
— Завтра днем. Точнее, уже сегодня.
— Во сколько?
— В два часа.
— Зачем он сюда придет?
— Узнать, отдала ли я «дипломат». И послушать мое пение. Васе нравится, как я пою.
— Вы что, в ресторане и днем, и ночью поете?
— Сейчас — да. Мне деньги нужны. Я брала в долг, чтобы сделать себе пластическую операцию.
— А что за операция?
Цыганка дотронулась кончиком пальца до кончика носа.
— Я была курносая. А теперь смотрите, какой у меня нос…
Молодцов и Чайников посмотрели. Нос у цыганки был, что называется, — «греческий».
— Ясненько, Аза. — Суперопер выпустил в потолок струю дыма. — Ну что ж, придется нам тут у вас засаду устроить. На вашего друга Василия. Кстати, где вы с ним познакомились?
— Здесь, в ресторане. Он был одним из моих поклонников. И даже жениться на мне хотел.
— А почему не женился?
— О, это долгая история.
Суперопер поудобнее устроился на стуле.
— А нам с лейтенантом спешить некуда. До двух часов дня еще вагон времени. Так что рассказывайте.
И Аза Жемчужная стала рассказывать. О том, как Василий Цыганов каждый вечер посещал «Очи черные», чтобы послушать пение цыганки; как осыпал ее цветами, дарил дорогие подарки и в конце концов сделал предложение… Аза обещала подумать. Цыганов уехал на месяц по своим делам. А Жемчужная случайно встретила на улице свою подругу детства Парашу Золотареву. Они разговорились. Оказалось, что муж Параши — хирург-пластик и может за сравнительно небольшую плату перемоделировать Азе нос. Курносая Аза с радостью согласилась. И когда Цыганов вернулся в Петербург, у Жемчужной был уже «греческий» нос.
Тут-то и выяснилось, что Вася был неравнодушен к курносым женским носикам вообще и к Азиному курносому носику в частности. Цыганов откровенно признался Жемчужной, что полюбил ее именно за вздернутый нос, а так как он у нее теперь стал прямой, то и пусть она остается со своим носом. А он, Василий, уходит. И Вася гордо ушел. Впрочем, ненадолго. Вскоре он вернулся и сказал Азе, что хотел бы просто дружить с ней.
Аза Жемчужная рассказывала эту историю всю ночь напролет, затем все утро напролет и закончила свой рассказ в два часа дня. Когда как раз и должен был появиться герой ее рассказа.
Так оно и случилось.
Ровно в четырнадцать ноль-ноль раздался стук в дверь.
Молодцов и Чайников одновременно выхватили пистолеты. Суперопер встал справа от двери, а Чайников — слева.
— Войдите, — сказала Аза Жемчужная.
Дверь открылась, и в гримерную вошел… нет, не Васька Цыган. А Стас Брыкин. И следом за ним вошли Юлька и Белоснежка.
Глава XX ЧЕРНАЯ ОСПА
Всю дорогу до Александро-Невекой лавры Юлька никак не могла успокоиться.
— Кошмар, кошмар, — без конца повторяла она. — Что же я маме скажу, когда домой вернусь?
— Скажешь, что она обозналась, — посоветовал Стас.
— Ой, нет. Я родителям никогда не вру.
— Это не вранье, солнышко, — вмешался в разговор Иннокентий Штамм. — А вымысел.
— Да какая разница, — поморщилась Юлька и опять принялась повторять: — Кошмар… кошмар…
Оладушкина даже не подозревала, что в скором времени ее ждет еще один такой же кошмар.
Дорога, ведущая к Троицкому собору Александро-Невской лавры, была вымощена серым булыжником. По обеим сторонам от дороги сидели и стояли нищие. Иннокентий Штамм со многими из них дружески раскланивался.
При этом старик вполголоса говорил ребятам;
— Видите вон того слепого? На самом деле стопроцентное зрение… А безногого видите? Так он лучше нас с вами бегает. Это чемпион Петербурга по бегу на коньках. В свободное время здесь подрабатывает. Одними коньками сыт не будешь…
Они подошли к собору. У входа, на самой нижней ступеньке, сидела нищенка, держа на руках запеленутого младенца.
— А-а-а-а! — вопил младенец.
— Здравствуй, Галя, — поздоровался с нищенкой Штамм.
— Здравствуйте, Иннокентий Амфилохиевич.
— Привет, Федя, — сказал Штамм младенцу.
Младенец сразу перестал вопить и ответил хриплым мужским голосом:
— Здорово, Амфилохич.
Юлька и Стас обалдело разинули рты.
А Штамм сказал нищенке:
— Отойдем в сторонку, разговор имеется.
Они зашли в маленький дворик и сели там на скамейку. Нищенка Галя распеленала младенца. И ребята увидели, что это никакой не младенец, а мужчина-карлик лет сорока.
— Уф, — отдуваясь, сказал карлик, — совсем запарился в этих чертовых пеленках. Амфилохич, у тебя курятины не будет?
Старик Штамм вынул из кармана пачку «Мальборо» и выбил из нее сигарету.
— Держи, Малец.
Карлик, щелкнув зажигалкой, закурил.
— Слушай, Федя, — сказал Штамм, тоже закуривая. — Помнишь, ты работал на пару с Жуликовым?
— Это который конфетами и пирожными объедался?
— Да. Ты его не видел в последнее время? Карлик выпустил дым из носа.
— Видел. Он сейчас рестораны бомбит.
— Как это — бомбит? — спросила Юлька.
— Очень просто, дорогуша, — охотно объяснил Малец. — Гримируется под миленькую девушку, натягивает на себя модные шмотки и идет в ресторан…
— Вы что-то путаете, — сказал Стас. — Он старушкой одевается.
— Правильно, старушкой, — кивнул карлик. — А когда рестораны бомбит, то — молодой девицей. Всегда ведь найдется денежный лопух, который захочет познакомиться с красивой девушкой…
— С красивой? — невольно хихикнула Юлька.
— А что? Жуликов вполне на красавицу тянет. У него маленькие глазки, сутулые плечи и кривые ноги. А это сейчас международный стандарт женской красоты. Верно, Галь?
— Верно, — подтвердила нищенка.