- Ты когда-нибудь открывал жалюзи? – спрашиваю я, кивая в сторону одного из окон.
- Нет, - отвечает он, поднося мне еще один кусочек еды.
- Я скучаю по солнцу. Шторм уже прошел?
- Да. Он прекратился где-то прошлой ночью, но ты не выйдешь на улицу, пока я не найду что-нибудь тебе теплее.
- Но я могу выйти на улицу? Возможно, открыть жалюзи? - от этих вопросов на его лице появляется недовольство.
- Не думаю, что мне понравится то, как остальные будут на тебя пялиться.
Это не должно вызывать у меня улыбку, но вызывает. Он улыбается в ответ. Я качаю головой, и его улыбка исчезает, когда он хмурится. Я смеюсь над его переменчивым настроением.
- Как бы мне не нравилось проводить время с тобой наедине, Кода, мне иногда придется выходить на улицу. Я бы этого хотела. Я пробыла вдали от города уже больше месяца. И поэтому немного схожу с ума.
Он изучает меня какую-то секунду, как будто раздумывает над сказанным. – Хорошо, - неохотно говорит он. Я смотрю на него. – Но ты будешь всегда рядом со мной.
Я киваю. Меня это устраивает. Я все еще немного боюсь, что когда-нибудь мой отец отыщет меня. Я буду чувствовать себя в безопасности рядом с ним, когда мы окажемся снаружи.
- Но тебе по-прежнему нужно поесть, - он подносит ко мне еду, и на этот раз я мягко кусаю его палец, пока он меня кормит. Он рычит в ответ. – Ммм, мне это нравится.
Я скольжу языком по кончику его пальца, прежде чем освободить его палец от моих зубок.
- Твои зубки так хорошо ощущаются на мне, - я немного разворачиваюсь, чтобы оседлать его. Наклоняясь вперед, я облизываю его шею, как он всегда делает со мной, прежде чем укусить его. Все его тело дергается. Стон льется из него, и от этого звука моя киска сжимается.
Отстраняясь, я смотрю теперь уже в его золотистые глаза. Он тянется к моей рубашке, разрывая ее прямо по центру и оставляя меня совершенно голой на его коленях. Мое нижнее белье уже давно исчезло, еще до того как я проснулась этим утром.
- Черт, ты идеальна. Я даже не знал, что кто-то может быть настолько идеальным, - его рука начинает путешествовать по моему телу, и я не могу сдержать движения бедрами. Чувствуя себя намного смелее, я наклоняюсь и тянусь между нами, доставая его твердый член из фланелевых пижамных штанов.
- Прими меня в себя, Белоснежка. Я хочу посмотреть, как ты скачешь на мне.
Я кусаю губу, и он сжимает мои бедра, поддерживая меня, пока я направляла его член ко входу. Когда он оказывается во мне, я медленно опускаюсь вниз. Его рука жадно ласкает мое тело, касаясь меня везде и повсюду, прежде чем скользнуть между моих ножек, чтобы поиграть с моим клитором.
- Укуси меня, Белоснежка, прошу, - умоляет он, я уже думала, он никогда не попросит. Я делаю, как он говорит, наклоняюсь вперед и кусаю его за плечо. Громкий рев пронзает его грудь, затем я чувствую, как он взрывается внутри меня, посылая меня через край вместе с ним, и заставляя укусить его еще сильнее. Я чувствую, как он глубже толкается в меня, заставляя меня стонать, когда я, наконец-то, вытаскиваю его. Я откидываюсь назад, чтобы посмотреть на его лицо. Он всегда выглядит таким умиротворенным и счастливым после того, как мы занимаемся любовью, и мне нравится выражение его лицо.
- Ты идеальна, - снова говорит он, убирая руку от моих ног и поднося ее ко рту, а затем он облизывает свои пальцы, заставляя меня краснеть.
- Ты на вкус такая же идеальная.
Обе его руки касаются моих ног, а затем скользят к животу. – Мы могли сделать ребенка, - говорит он, улыбаясь.
- Что если это человеческий ребенок? – спрашиваю я, не в силах себя сдержать. Я знаю, что оборотни имеют наследственность к быстрому зачатию, поэтому вероятность моей беременности высока.
Он пожимает плечами, как будто это не имеет большого значения для него.
- Что если он окажется человеком, как я? – я толкаюсь, требуя от него большего. – Я знаю, тебе не нравятся люди.
- Мне нравишься ты.
Слово нравишься, немного жалит, потому что он больше чем нравится мне.
- Будешь ли ты любить наших детей, если они окажутся людьми?
- Я буду любить их в любом случае. Ты не единственный человек, который мне нравится. Жена шерифа Доминика – человек, и она не раздражает меня. Если наши дети окажутся людьми, то они будут такими же прекрасными, как и ты. Все, что будет от тебя – идеально.
Его слова ранят намного больше, чем он бы мог себе представить, потому что они не могут быть правдой. Мой отец был его мучителем. Теперь я на сто процентов уверенна в этом, когда он рассказал мне о своем пребывании в плену. Он рассказывал мне только кусочки этой истории, но я узнала эти описания и поняла, что он говорил о том же месте, откуда я сбежала.