Он берёт её руку и ждёт пробуждения.
За окном поют птицы.
Я не та, кем ты меня считаешь.
Я смерть. Держись от меня подальше.
Ты ни при чём. Ведь ты меня разбудил. Ты красивый — белый халат, зачёсанные назад волосы, загар Биаррица, дорогие часы и слабый запах хвои.
Нет, не надо воды. Но выслушай.
Я принесла смерть матери. Она мечтала об идеальной дочери — из снега, крови и воронова крыла, — а такие мечты ведут лишь к одному.
Мачеха разглядела во мне отражение своего конца, смерть молодости и красоты. Она знала, кто я, ещё когда я была ребёнком. Знала, что я — её смерть в зеркале.
Я читала комиксы про Бамси, самого сильного медведя в мире, и представляла, что я его друг, черепашка Килпинен. Я прятала голову в рубашку, как в панцирь, отгораживаясь от мира, а она вытягивала меня за волосы и предупреждала: «задохнёшься», — но всегда таким тоном, будто об этом мечтает.
Вырастая, я видела, как медленно убиваю отца. Я была пустотой в нём, пустотой в форме своей матери, и через меня вытекала его жизнь. Вот почему я попыталась бежать.
Я стану смертью фотографа, посланного за мною мачехой. Он разглядел в моём лице что-то ещё, не исполнил наказа, и за это потом расплатится.
Друзья мои думали, что меня спасли, но рано или поздно я убила бы их дружбу. Они делились всем, но мною делиться не стали бы.
В каком-то смысле это удача, что она написала. Я поняла, кто мне пишет, едва телефон завибрировал, ощутила в его тёплой округлости и гладком стекле.
Буквы построились в яд, химическую формулу из слов.
ОН ПОГИБ ИЗ-ЗА ТЕБЯ.
И ссылка на автокатастрофу.
Я смотрела до боли в глазах.
Лекарства я нашла в комнате Юри. Я проглотила их, не запивая. Вкуса не было никакого. Лучше быть ничем, чем смертью, лучше тишиной, чем эхом.
Вначале немного заболели живот, голова. Затем дождём хлынули сны.
Я была вампирской принцессой, холодной и суровой, что заключила пакт с древними силами Земли, богами в облике мелких людишек, и воевала с тёмной королевой, алчущей крови бессмертного.
Я была девушкой-андроидом, машиной для удовольствий, не имеющей сердца, купленной по дешёвке и выброшенной на свалку металлолома ревнивой женой; обманутой ботами-рудокопами на далёком Марсе и выключенной с помощью тайного кода; и разбуженной в отдалённом будущем, где солнце не жёлтое, а красное, постчеловеческим богом, желающим понять человечество.
Я была сотней других принцесс, рождённых лишь затем, чтоб умирать, опять возвращаться и отражать чужие надежды и мечты.
Вот и твои глаза: они ищут чего-то, что ты отчаянно хочешь увидеть. Думаешь, я теперь твоя, ты меня спас.
Не веришь. Думаешь, мы полюбим друг друга, сыграем свадьбу. Моя мачеха придёт и будет смотреть на наше счастье, красная от злости, бессильно стуча каблуками по танцплощадке. Но мачеха не даст нам соединиться. Она пригласит тебя на танец, и когда музыка заиграет громче, в руке её появится шприц.
Так всегда бывает во сне. Но мне снился и выход из зеркала.
Когда ты меня разбудил, ты сказал, я на время умерла. Вот так и надо. Люми не проснулась, во сне и скончалась. Если ты меня любишь, подтасуй историю болезни, найди безымянное тело, которое займёт место Люми.
Сейчас я тебя поцелую — на прощанье.
Моё тело разбито. Зубы болят, волосы клочьями.
Руки-ноги иссохли и все в язвах.
Не беда.
Ты меня хочешь. Целуя меня в шею, убираешь из волос электроды. Яблоко на экране лэптопа — красное. А потом ты — моя маленькая смерть, а я — твоя.
Ты ещё спишь, а я надеваю больничную рубаху и с телефона пишу друзьям. Меня будет ждать паспорт и билет, — и новое имя, выкованное из фальшивого серебра битов.
Я шепчу «прощай» и ухожу.
За ночь намело снега. Пороша глушит птичьи трели. Мир бел и чист, как первая страница книги.
Я всё, что ты когда-либо хотел. Всё, чего не мог себе позволить, — ты, в белом халате, с зачёсанными назад волосами, загаром Биаррица, при дорогих часах и слабо пахнущий хвоёй.
Я жизнь. Я невинность. Я слабая. Я сладкая. Я — та, кого ты создал из химикатов и электрических снов.
И для тебя, только для тебя я предстаю слабее, чем я есть, как просыпаюсь, и вот ты рад подбежать, поправить подушку, дать стакан воды. Я позволяю твоей руке коснуться моей и медленно пью. Твои пальцы тёплые, дыхание жадное, быстрое. Губы мои сухи, потрескались, волосы клочьями. Плевать. Волшебство пока держится.
Это игра в зеркала. Я даю тебе увидеть то, что ты хочешь.
Игре этой меня научил отец, король. Он говорил, я особенная, не как другие девочки. Моя мать загадала желание — и призвала меня из волшебного королевства, слепила из снега, крови и воронова крыла.