— Меж душами нить завяжем судьбы, красную? Белую? Это ли важно? Чувства мои к себе впусти...
Щёлкнув пальцами ему по лбу, Докуро обиженно тянет меня на себя:
— Крыльев моих на двоих нам хватит вполне. В небесах парить совсем не страшно. Верь мне... Доверяй мне...
— Мысли наши друг о друге, лентами синими прочно свяжу, бьётся сердце — это не любовь! — подхватывает Токира, просто наблюдая со стороны и даже не стараясь принять какое-либо участие. Хоть и так видно, что ему весело, пусть и пытается это скрыть. Общий настрой никого не обходит стороной. Видно, им всем нравится петь.
— Безрассудство! — снова влезает Тогирама, не обращая внимания на взгляд друга.
— Веришь мне? — продолжает темноволосый, улыбнувшись.
— Всё так и есть, всё это правда... — подтверждает какие-то свои мысли Докуро.
— Жизнь твою и Смерть свою, навечно цепью металлической соединю... — напевает Икиру, обняв Ёсихису. — Я тобою больше мира дорожу.
— Бьётся сердце — это не любовь! — вырвав из объятий, её же кружит Сацуки.
— Неудержимое безумие! — слегка усмехается Докуро.
Как-то поменявшись с ним местом, Аоки, переплетя наши пальцы и наклонившись слишком близко, тише заканчивает, интонацией выделив слова с двойным смыслом:
— Веришь мне? Придётся! Я тебя не отпущу...
Мелодия заканчивается, и задорный смех наполняет миниатюрную студию. Докуро улыбнувшись, встаёт рядом. Его шоколадного цвета глаза светятся весельем.
Если подумать, они чем-то похожи с Кодзимой. Глаза как у Докуро, а разноцветные волосы, как у Рейджи. Жаль, что у них нет сестры. Она бы подошла на эту роль.
— Ты не можешь остаться ещё ненадолго? — предлагает Докуро.
Вспомнив о том, что сестра наверняка вернулась, качаю головой. Лучше вернуться раньше, иначе накричит. Оставаться с ней наедине меня пугает, но другого выбора пока что нет. К тому же меня снова посещает тревожное чувство от взглядов ребят. Они молчат, но наверняка думают о цвете моих волос и глаз. Не удивлюсь, если даже обсуждают меня. Ведь должна быть причина, по которой Докуро пригласил меня сегодня именно сюда, а не для прогулки вдвоём. Да и вообще, что бы не происходило, Странное притягивается к Странному, а нормальное к нормальному. Все собравшиеся здесь это подтверждают, как и ушедший Тоширо. Извинившись, я выбегаю на улицу, уже не обращая на дождь внимание. Печаль разрывает душу. Хочется побыть одной.
Почему всё это происходит именно со мной? Почему мне приходится лгать? Почему сестра такая ненормальная и все вокруг что-то скрывают?
На улице стемнело и только ночные фонари освещают мокрую дорогу. Ускорив шаг и вовсе срываюсь на бег.
***
По окончанию выступления, я не могу свести глаз с телефона, словно внутри всё требует набрать с недавних пор один хорошо знакомый номер. С другой стороны, понимаю, что сей поступок будет излишним.
— Докуро, да позвони ты уже! Хватит мучить телефон, — лениво замечает Икиру.
— Ему всё равно, — резонно отвечает Аоки.
— Кому? Телефону или Докуро? — не улавливает мысль Кавасаки.
— Обоим, — огрызаюсь, положив телефон на аппаратуру. — Доволен?
Не знаю почему, но общество начинает нагнетать.
Раньше я мечтал иметь друзей... Неужели сейчас мои мечты стали бессмысленны?
— Не злись, мы хотим тебе помочь! — заступается Токира.
Видимо, у меня всё на лице написано...
— Я сам справлюсь, как всегда.
— То есть, не справишься, — отмахивается Аоки, вот, кому по истине всё равно.
— Поцелуй её и проблемы исчезнут сами собой, — пожимает плечами обладатель печати, уже приобрётший данный опыт.
— Если бы всё было так просто...
Если бы она не была под присмотром Рейджи и за ней не охотились демоны...
Вздохнув, прощаюсь с группой и выхожу на улицу, совершенно забыв о идущем ливне. Однако, промокнув до нитки, полагаю, возвращаться поздно. Хорошо, хотя бы шляпу забыл. Она попозже поблагодарит меня. Спрятав замёрзшие пальцы в карманах, но понимая, что это не поможет, неспешно иду в противоположную от дома Шины сторону.
Ночной холод и сырость никогда не были моими пристрастиями. Моими увлечениями были игры и музыка. Я не мог понять своих братьев и даже не хотел. Я знал, что они уходили по ночам порознь, а приходили вместе. Не представляю, что они могли делать. Боялся тогда выходить из дома. Боялся оставаться один. Этот страх по-прежнему во мне. Но сейчас, холод и ночная тьма не кажутся чужими и страшными. Гораздо страшнее, что посреди дождя я снова... один. Одиночество... оно стало для меня чем-то особенным. Тем, чем не хочется делиться с друзьями или знакомыми. Я так стремился к признанию, а сейчас почему-то от всего убегаю. От этого противно на душе. По этой причине я на нейтральной стороне. Потому... что пустота моя суть...