— Убери это! — и куда это подевалась моя игривость, — Просто, убери!
Перья распушились, шерсть дыбом, будто бы я перед собою смерть увидел! В чём же, всё-таки, причина этого?!
Маарриш
Я осторожно положил яйцо в углубление в камне и крепко обнял грифона за сильную шею, зарываясь лицом в мягкие перья:
— Вот же дурачок! Ты испугался? Но почему? Мы оба когда-то родились из яйца. Ты помнишь что-то плохое, что с этим связано? Не стоит! Я с тобой! Теперь ты не одинок, и можно поговорить со мной обо всём, что так тебя растревожило. Я скажу тебе… Это яйцо Дракона. Их два. Первого малыша Красно-золотого выходил мой брат. Этого придётся ждать нам с тобой. Знаешь… придумай ему имя, и тебе сразу станет спокойнее на душе, друг мой! — я улыбался и гладил большого вздрагивающего зверя.
Кегрон
— Драконы, — я тряс головой, отгоняя разом нахлынувшие воспоминания, — драконы… Нет, Маарриш, я не справлюсь, я не смогу с этим справится! Убери это, пожалуйста. Мне страшно…
========== — 2 — ==========
Маарриш
Мне неведом такой страх: у нагов другие понятия. Страха нет, есть неведение. И надо просто получить знания, чтобы начать понимать и испытывать покой в водоворотах жизни. Но белоснежный грифон всё продолжал вздрагивать. Его янтарные глаза с неподдельным ужасом смотрели на кожистое яйцо, словно из него должна была исторгнуться целая стая драконов. Я отпустил шею Кегрона и решительно взял дар отца:
— Ты мне дорог, друг мой. Дороги твой разум и покой! Это яйцо может даже не проклюнуться. Поэтому я решу проблему раз и навсегда!
Я подполз к краю обрыва и поднял злополучное яйцо над головой. Кегрон напрягся, словно считал секунды, но взгляд его не был ожидающим скорейшей расправы. Скорее грифон мучительно решался меня остановить. Я размахнулся, закрыл глаза, читая мантру, и швырнул свою ношу в жадную, высоко вздымающуюся волну.
Кегрон
Тяжелее всего — одолеть себя. Пускай я испугался вовсе не яйца, а того, что с ним было связано. Тем не менее, мне стоило огромного труда рвануться вслед за нерождённым… Странно, мне всегда говорили, что у меня плохая реакция. Однако мне удалось поймать яйцо прежде, чем оно коснулось воды. Правда, ловил я его клювом, так что чуть случайно не проглотил, но на этот раз — обошлось.
— Убери, а не убей, — немного прохладно сказал я Маарришу. Это событие заставило меня посмотреть на него немного по иному…
Маарриш
— Прости… Так учили и меня… Я знал, что ты поймёшь и не допустишь гибели невинного существа, пусть вид его и принёс тебе переживания и страх. Я рад, Кегрон, ты более чем разумен! Не смотри с таким укором и подозрением. Я — Змей, но… я не убивал и не убью никогда. Так сказала старая нагайна, посмотрев на мои ладони. Мне суждено стать буквоедом и хранителем слова. Ну же! — я раскрыл объятия, внутренне понимая, что великодушное и прекрасное создание могло навсегда разувериться во мне, — посмотри, что ты принёс.
Я улыбался: яйцо так и лежало в безопасной выемке, а Кегрон поймал у самой воды обычный серый камень.
Кегрон
То-то мне показалась странной форма яйца. Я был рад, что намерения Маарриша были несерьёзными, однако он обманул меня…
— Не с тех поступков начинаешь ты наше общение, — всё ещё немного холодновато сказал я.
Маарриш
Да, так и есть, он не понял до конца. В моих намерениях не было обмана, а лишь тонкий расчёт. Я не хотел, чтобы мой друг боялся или ненавидел любое живое существо на этой земле… Я не сделал скидку, что молодость многое видит через несколько иную призму. Я тоже был молод, но по другим меркам. Моему старшему брату уже двести пятьдесят, отцу — четыреста лет, деду — восемьсот: для них я — незрелое яйцо, глупый змеёныш, которому часто давали уроки жизни. Кегрон, видимо, рос в других условиях. Его уединение сказалось на его характере. Жаль. Я не хотел огорчать грифона. Но что сделано, то сделано… Важно то, что Кегрон пересилил страх! Он будет сильным и мудрым, выше собственных фобий и предрассудков!
— Прости меня, друг мой! — мои руки опускаются. Я не стану настаивать и объяснять мотивы своего поступка. Со временем, я надеюсь, он поймёт.
Кегрон
Просить прощения — одна из самых сложных вещей в нашей жизни. Однако принять прощение…
— Я не злюсь, — вздохнув, негромко сказал я, — но просто поставь себя на моё место… Впрочем, неважно. Мы встретились, и никакое иное событие не сможет омрачить этот день!
Маарриш
Я понял, насколько я голоден, когда спрятал яйцо в суму. Потом подумаю, куда мне его поместить, чтобы зародыш не погиб. Этому дракону суждено родиться на этой чудесной земле. Жаль, что Кегрон так испуган… И расстраивать я его не хотел.
— Ты лучше знаешь эти места, где мы можем перекусить? — спросил я грифона, вычищающего что-то из роскошных белых перьев.
Кегрон
— Ух… В здешних лесах полно всякой живности… Однако, я полагаю, для доброго друга можно найти что-нибудь более изысканное, верно? — сказал я, улыбаясь Маарришу.
Маарриш
— Тогда расскажи мне о своих вкусовых предпочтениях, чтобы я опять ненароком тебя не обидел, мой друг, — я прижал руку к груди и ко лбу.
Кегрон
— Ты преувеличиваешь степень моей обидчивости, — с улыбкой сказал я Маарришу, — и всё-таки отвечать, что у нас будет на обед, придётся тебе. Всё, от кролика до баклана — мой привычный рацион, однако, я уверен, для тебя это будет просто безвкусная, серая пища.
Маарриш
— Уверен, что тебе не приходилось есть мышей и лягушек? — я улыбнулся. — О предпочтениях моей расы тебе лучше не знать… Поэтому угости меня кроликом, Кегрон… Я бы мог его неплохо приготовить, если ты не против «не сырой» пищи?
Кегрон
— Я не против, ибо никогда не пробовал. Мне интересно узнать, что же это такое: «пища человека». Дай мне буквально минут пять, и кролика я тебе обеспечу, — с этими словами я немного отошел от нага, взмахнул крыльями и, мощно оттолкнувшись от скалы задними лапами, устремился в небо…
Маарриш
В моей сумке всегда лежит то, что может пригодиться в ста случаях из ста. Кресало и кусочек пирита; удобная, глубокая глиняная миска; мешочек с приправой, целебная мазь и черепаховый гребень. Я выложил очаг из округлых серых камней, принёс несколько крепких палок, ловко высек огонь и развёл небольшой костёр. Ветерок нещадно прибивал лепестки пламени к земле, но теперь мясо я приготовить смогу. Я рассеянно посмотрел на гребень и начал чесать свои длинные чёрные волосы. У братьев и отца они были золотыми, так же как и глаза. Я единственный пошёл в маму… Которую я не видел никогда… Не знал её имени… Не мог её оплакать… Я даже не знаю, почему её не было рядом с нами… Братья мне ничего не рассказывали и злились при любом её упоминании. Я перестал интересоваться маминой судьбой. Пока я витал в облаках воспоминаний, что-то незримо менялось вокруг меня…
Кегрон
А вот это было не хорошо… Ураганы здесь не отличаются особой предсказуемостью, так что это место нередко бывает опасным для жизни. Но мои крылья — моё спасение. Я решил прекратить охоту и вернуться домой, пока не стало слишком поздно. Уже и направил свой полёт в сторону заветного укрытия, как вдруг яркая вспышка пронзила моё сознание: «Маарриш!»
Маарриш
Особенно резкий порыв ветра затушил костерок и яростно спутал мои волосы. Я припал к земле, надеясь, что меня спасёт тяжесть длинного змеиного хвоста. Ураган налетел с моря, а на практически пустом плато я оказался беззащитен. Огромная серая воронка, зародившаяся неподалёку, казалась живым мистическим существом, готовым поглотить всё живое и неживое, втянуть в себя и разметать на мелкие частицы. Я распластался сильнее, ощущая, как мне в грудь впиваются мелкие камни, впустил в сухую каменистую почву все ногти четырёх рук. Хоть бы мой белоснежный друг не вернулся именно сейчас! Его прекрасные крылья будут немедленно сломаны и… я почувствовал, как неведомая чудовищная сила сметает меня, словно слизывая жадным языком. Меня швырнуло вверх, я ударился о камень и обломок какого-то дерева, по виску потекло… Я был наказан за свою беспечность. Но в этот момент меня выдернули из лап смерти.