Было стойкое чувство, что я совершаю роковую, непоправимую, фатальную ошибку… И в то же время, что я поступаю правильно. Этого ждёт от меня мой друг… Закрыв глаза, я молча передвинул перо к лежащему вору. И больше я ни на что не хотел смотреть: ни на него, ни на Альстора, вообще ни на кого из присутствующих. Бежать! На свободу, выше к облакам, прочь из этого каменного мешка! С меня на сегодня довольно!
— Вражда нагов и грифонов одна из самых древних на этой земле, — услышал я голос Альстора, явно обращающегося ко мне, — и всё же вас двоих она не коснулась…
— Потому что есть понятие дружбы, — всё так же с закрытыми глазами, ответил я. — Когда ты случайно находишь кого-то, смотришь, постепенно изучая его… Потом незнакомец становится тебе интересен, и ты начинаешь хотеть быть возле него… И чем дольше ты остаёшься рядом, тем больше понимаешь, что избранное тобой существо постепенно становится нужным, а потом и вовсе — незаменимым. На него можно сердиться, попадать из-за него в передряги, но уже невозможно будет убежать от него за край света. Ибо ОН теперь ощущает то же, что и ты, так же неистово в тебе нуждается и ценит каждый миг рядом с тобой. И межвидовая или какая-либо иная вражда никогда не считалась, и не будет считаться даже малейшей преградой настоящему понятию «дружба».
Альстор одобрительно кивнул головой, не опровергая ни слова и ни слова не добавив. Почему-то мне показалось, что во взгляде мудрого взрослого существа мелькнула тень сожаления и стыда, что в своё время грифоны и драконы не нашли подобного мирного разрешения давнишнего конфликта и понесли серьёзные потери с обоих сторон. Но думать долго о том, что нельзя изменить, мне не хотелось, я осмотрел Маарриша:
— Как ты себя чувствуешь?
— Спасибо! — наг смотрел с теплотой, видимо так подействовала сказанная мной речь и благородный поступок. Маарриш отпустил дракончиков, и они побежали к старшим. — Нам пора выбираться отсюда, друг мой.
— Мы поможем вам вернуться домой, — добавил Альстор, — это самое малое, что преподнесём в благодарность за бесценный дар. — Дракон проявил проницательность: у меня бы не хватило сил перенести нага на свой утёс.
Теперь утвердительно кивнул я.
========== —8— ==========
Кегрон
Перелёт мне дался с великим трудом: взмахи были через силу, словно крылья мои обмакнули в смолу и песок, и дали всему этому застыть. Альстор, который нёс Нага, и провинившийся дракон с драгоценным молодняком почти сразу отдалились от меня на приличное расстояние. Не было сил даже на досаду: летел, как мог, а ведь вполне мог оборваться камнем вниз…
Бесполезно сейчас отматывать все события вспять, и тем более: просить меня объяснить почему я выполнил просьбу Маарриша отдать перо преступнику. Я, наверное, никогда не смогу поменять свои принципы. Наг… мой друг попросил, и на тот момент желание сделать ему приятное, пересилило злость и досаду. Благородный поступок Альстара не сгладит острые края многовековой вражды, их даже время не сгладило. Маарриш был слаб, ранен, на его руках трогательно пищали дети, он просил от их имени… не от своего. А каков бы был выбор Нага? Зная его великодушие, не змеиную философию и полное отсутствие корысти, смею предположить… он бы отдал перо умирающей драконихе, пока её супруг наступал бы Маарришу на глотку. Вот почему нельзя оставлять этого дуралея одного. Я с шумом выдохнул: он бы с превеликим удовольствием передал огромным рептилиям и яйцо, которое таскал в сумке Наг.
Драконы ждали на первом утесе нашего острова. Я грузно приземлился и почти лёг, распластав тяжёлые белые крылья по нагретым камням. Надо мной склонился Альстор.
— Совсем плохо? И на сердце камень?
— Почему бы вам не забрать у Маарриша его ношу? — немного раздраженно проговорил я, отстраняясь от внушительной тени.
— Я спросил у Нерождённой, с кем она желает увидеть этот мир в первый раз…
— Оно ещё и девчонка! — простонал я и сунул голову под крыло. Дракона это откровенно рассмешило.
— Твой друг Наг этому нисколько не удивился!
— Маарриш добр! И этим все всегда не преминут воспользоваться. Дело его! Хочется носиться с яйцом, как наседка — пускай, — я сделал вид, что любуюсь послештормовым небом. Синева была отмыта до чистоты сапфира. И наверное, всё действительно шло хорошо и по правильному пути.
Я посмотрел на Нага, он не сводил с меня глаз, считывал мысли и извинялся. Зелёные очи были полны грусти и вины. Я не хотел, чтобы Маарриш грустил, но был рад, что мой друг понял, как важно уважать мнение тех, с кем сближаешься сам или по воле рока. Наг стал моим другом, потому, что я захотел, увидев и почувствовав его теплоту даже будучи мелким птенцом. Ведь я тогда даже не знал, что Маарриш давнишний враг… Змей… Не увидел в нём никакого зла. Одиночество. Такое же острое… как и у меня. И только в его объятиях, видя его улыбку, слушая голос, я понял, что больше не один. И не буду один, Маарриш всегда будет ждать встречи со мной. Раз в год… каждый день… или просто пожелать доброй ночи…
Не помню, как долетели…
Вот и место, где мы наконец встретились… Тот самый утёс, с которого Маарриш был унесён всего лишь несколько часов назад. А я опять переживаю те же чувства, что и тогда. Как хорошо, что мы дома!
Мелкий отважный птенец и такой же мелкий, рассудительный змеёныш. Ничего общего, казалось бы, нет, и наши встречи всего лишь временное явление, однако что-то не давало нам уйти навсегда друг от друга. Невидимая цепь заставляла возвращаться на всё тот же утёс, чтобы послушать одну из тайн мира, понять волшебство полёта или же просто… придать сил перед очередным испытанием.
Абсолютно случайная встреча смогла вылиться в союз, который не смогли разрушить даже те события, что мы только что пережили. Просто стали не важны и бессмысленны разногласия и клановые споры наших видов. Мы были частью друг друга, и ничего больше не имело значения.
Два огромных дракона забрали с собой возбуждённых от полёта мелких ящерок. Но я и Маарриш знали, что круг искупления похитителя ещё далеко не закончен, однако, захотелось… вдруг… чтобы у него была хорошая судьба. Ведь сила признать ошибку, порой гораздо сильнее любой, даже самой могущественной магии.
С нами теперь оставалось лишь яйцо. Нерождённая, что ждала своего часа.
Руки Нага легко касались перьев на загривке. Эти касания лучше любых других слов и действий говорили: «Всё хорошо! И так будет и впредь.» Говорить не хотелось. Лишь стоять, вдыхать аромат моря, слушать шум ветра… и биение сердца дорогого мне существа.
Последнее событие не воспринималось почему-то, как сверхъестественное, которое могло бы привести к ещё одной кровопролитной войне. Лишь как испытание тела, и силы духа. И мы с ним справились. И, кажется, довольно успешно.
Внезапно всеобщую гармонию нарушил новый тихий, но весомый звук. Звук треснувшей скорлупы. Наг держал яйцо в руке всё это время, чуть касаясь моего бока и, похоже, этого оказалось достаточно, чтобы волей нашего общего желания, началось рождение новой жизни. Мною овладело странное чувство восторга, словно мы с Маарришем преодолели ещё один важный виток. Наг хранил яйцо, почему же я так посекундно ощущал маленькую Нерождённую, которая упрямо пробивалась на свет?
Трещина за трещиной мы, заворожённые, следили за процессом появления существа. Со стороны это наверняка выглядело забавно, ибо никто из нас не созерцал подобного раньше. И, тем не менее, вскоре яйцо потеряло прежнюю округлую форму, расползаясь по кусочкам и из него стали показываться маленькие, покрытые слизью кожистые крылья.
Белоснежные крылья.