Я стал читать вслух, четко, раздельно. И вдруг почудилось мне, что это боевая перекличка, что все пограничники, кого я называю, не погибли, а служат на нашей заставе.
— Эко ведь наказание-то какое, памяти совсем не стало! — тяжело вздохнул Сергей Петрович, когда я кончил читать. — Хоть убей, не вспомню. Но ты мне оставь эту бумагу. Постараюсь вспомнить, друзей своих спрошу, и мы найдем этих ребят.
— Как хочется, чтобы на мраморной плите памятника появились имена героев-пограничников! — не сдержался я.
— Появятся, сынок!..
Когда я вышел из дома, на крыльце стояла Аннушка. Она лукаво улыбнулась:
— Это вы писали письмо... И не отпирайтесь, пожалуйста.
Я и не отпирался. Только и сумел от волнения произнести одну-единственную нелепую фразу:
— А откуда вам известно?
— Я все знаю... Я ведь лесная фея.
Аннушка улыбнулась, а я стоял и молча, завороженно смотрел на нее...
Как-то незаметно мы очутились на опушке леса. Там, где тропинка круто поворачивает влево, стоит березка. Она еще совсем молодая. Ее пышная одежда была окрашена в ярко-желтый цвет. Аннушка остановилась.
— Ох, как далеко я ушла! Мне пора домой, — сказала она весело. И тут же очень серьезно добавила: — Я буду ждать вас, приходите...
Она махнула рукой и скрылась за деревьями.
— Фея! — радостно крикнул я, и лес тут же отозвался мне тысячью голосов: «Фея-я-я!..»
