ок. В его жизни появилась цель, и он готов был полностью ей отдаться, лишь бы... В ночи раздалась очередь. Семён цыкнул и потихоньку вышел во двор. Кого-то опять поймали во время комендантского часа. Хорошо, если очередь прошла над головами пойманных, а не по ним. Сильный порыв ветра подхватил старую ушанку и, чуть было, не унёс её прочь, но ловкость ещё присутствовала в старом теле. На деле Семён не был слишком стар, просто в свои шесть десятков жизнь дала ему немало тумаков. Мягким движением он полез во внутренний карман своего пальто и аккуратно выудил один из окурков. Хотя чего он о них тревожится? Только что беспокойно спал и ворочался с боку на бок, естественно, они могли рассыпаться. Это, наверное, и пугало. Курево - единственная вещь, которой трудно отказать. Тем более оно неплохо притупляло постоянное чувство голода. Под ложечкой сосало у Семёна всегда. Всю найденную в течение дня еду он старательно отдавал Мышке. Она, конечно, в своей детской доброте стремилась с ним делиться, да и понимала она всё, что вокруг происходило. Но Семён врал. Врал, что ел в приёмнике. Пока эта ложь срабатывала, но выглядел Семён день ото дня всё хуже и хуже. Вокруг глаз чернело, а рёбра выпирали через толстовку. Он и сам не мог иногда понять, а когда он действительно ест? Ведь он жив, стало быть, где-то что-то перехватывает? Иначе и быть не может. Но как он ни старался, вспомнить эти бытовые моменты не удавалось. С куревом дело обстояло хоть как-то. Раз в несколько дней Семён заглядывал к старому товарищу, он нёс дежурство ночами на малой продовольственной базе и иногда по старой памяти помогал, чем мог, Семёну. Отношения с этим товарищем не портились, ибо Семён по природе своей был не конфликтным и весьма скромным человеком, но что-то витало и там. Тревожное время тревожит умы всех, и каждый начинает думать о том, что действительно близко, - о своей шкуре. Так казалось Семёну. В общем, по пачке папирос удавалось урвать, а это было гораздо больше, чем ничего. Так же Семён давно выработал привычку зорко смотреть под ноги. Окурки выручали - ибо этим делом он злоупотреблял, хоть и старался терпеть изо всех сил. А окурков этих было до странности многовато, будто и нет никакой войны и всех тяжестей, ей сопутствующих. Семён списывал это на благосклонность не такой уж и щедрой судьбы. Положив в уголок рта окурок, Семён всё из того же кармана выудил старую бензиновую зажигалку. Горела она ещё скорее всего на парах, поэтому прикуривать нужно было быстро. Открыть крышку, чиркнуть кремнем, прикурить, закрыть - и всё это желательно за секунду. Периодические порывы ветра грозили этому предприятию провалом, поэтому Семён отвернулся к стене дома и глубоко зарылся в пальто. Во тьме чиркнуло, появилось крохотное пламя, и жирный окурок на затяжке выпустил первый дымок. Семён курил и смотрел на мигающий огонёк кропаля. "Может быть, там, где то в недрах этой ничтожной жизни пламени, маленькое вечное Солнце...". В небе серебрилось, что свидетельствовало о приближении рассвета. Пора было собираться и топать на поиски какой-нибудь пищи. Сегодня Семён планировал предложить помощь всё тому же товарищу с продовольственной базы. Отработав с утра до ночи грузчиком, можно было перехватить пару-тройку пайков. А стало быть, можно было бы наконец-то и поесть самому. Силы вроде ещё не стали так стремительно покидать тело, так что Семён надеялся, что желающих на вакансию будет мало, да и знакомство могло сыграть на руку. Если, конечно, товарищ тот сегодня был там. Семён тихонько вошёл обратно в комнату с намерением разбудить Мышку и предупредить о том, что собирается уходить. Однажды он не стал её будить, ушёл на весь день. А несчастный ребёнок буквально сходил с ума и не знал, что ему делать. Обвинения из уст плачущего ребёнка в предательстве и желании её бросить звучат для сердца особенно тяжело. Так что с того времени Семён всегда будил девочку. - Уходишь, деда? - Девочка откликнулся на легонькое прикосновение моментально, будто ждала. - Не забудь покушать. - Мышка начала тереть свои глаза, потом взъерошила короткие чёрные волосы и попыталась улыбнуться. - Обязательно. - Семён положил руку ребёнку на голову и легонько потрепал. - Обязательно поем, малютка, и тебе принесу чего-нибудь. Может, сегодня будет сахар. - И он подмигнул. Тут Мышка расплылась в улыбке и выдала: - Ну смотри. Обманешь, домой не пущу. - Она театрально погрозила пальцем и попыталась сделать лицо серьёзным. Это не удалось, и она прыснула ещё больше. Семён мог и не выполнить обещание по поводу сахара. Главной задачей было поднять настроение девочке на грядущей день. Но эта улыбка и вера, врождённое чувство юмора... Теперь он должен был наизнанку вывернуться, но отыскать хотя бы пару кусков рафинада. А ещё было бы превосходно найти жменьку чая и ночью на маленьком костерке вскипятить котелок воды и... У Семёна рот наполнилось сладкой слюной и он помотал головой. Нельзя идти на поиски еды и при этом нестерпимо, по-звериному, хотеть жрать. Это помешает и скорее всего день ни к чему не приведёт. Когда Семён выходил за хлипкую калитку, серебра вокруг прибавилось и оно начало отдавать депрессивной утренней серостью. В этих краях осень всегда была пасмурной и грязной, что не прибавляло этим краям красоты. Он обратил внимание на мелькающую метрах в ста фигурку, которая, переваливаясь с ноги на ногу, брела вдоль балки к его дому. Семён про себя выругался: "Сумасшедшая старуха со своими талонами на питание. Господи, и опять ко мне! Ну хорошо, что я её застал. А то началось бы. Кто такая? Что за девочка?" Екатерина Сергеевна, в прошлой жизни почтальонша, завидев Семёна, прибавила скорости к своей хромоте. Несчастная женщина тронулась рассудком и разносила людям какие-то непонятные, собственной работы что ли, талоны на питание. При этом не на этих талонах, не из уст самой Ектарины Сергеевны не исходило информации о том, где это самое питание получать. Звала она свои ежемесячные проминады "пенсией" и достала уже всю округу. Но Семён на самом деле, конечно же, не злился на бедную бабушку. Он ей всем сердцем сочувствовал, но старался не подпитывать её безумие и не подыгрывать ей. - Семён Палыч! Утричко! - Старушка махнула рукой и перевалила тяжеленную по всей видимости почтальонку с одного плеча на другое. Чего она там таскала? - Вот осень жеж, да? - И не говорите, Екатерина Сергеевна. Мерзкая пора. Скорее бы уж зима, хоть откровенно холодно. Честнее что ли. - Семён озирался в поисках какого-нибудь спасения, но не видел ничего и никого. - А вы на базу опять или куда? - она открыла лямку сумки и выудила пачку талонов с каким-то бланком. Господи, ещё и расписываться! Семён ручку-то держит раз в месяц, и то благодаря этой умалишенной. - Ну не моё то дело. Распишитесь. - Чего же не расписаться. Давайте свою "пенсию". - Как ни старался Семён, но полностью убрать иронию из голоса не удалось. - Зря вы так, времена сейчас, сами знаете. Особенно для нас, для стариков. - Семён аккуратно расписался напротив своей фамилии. Господи, а список там! Вот уж сегодня денёк будет весёлым хоть у кого-то. Распрощавшись с Екатериной Сергеевной, Семён задумчиво смотрел ей в след. Хотя благодаря её сумасшествию хоть какие-то краски вливались в жизнь. Он поймал себя на мысли, что на секунду-другую действительно будто вернулся в прошлое. Когда не было вокруг ничего этого. Ни этой войны, ни этого проклятого голода, ни этих несчастий вокруг и лиц, которые кричащей толпой крутились страшным водоворотом. Так что бабушке надо было отдать должное и благодарить, на самом-то деле. Запахнув посильнее полы своего серого пальто, Семён устремился в путь. Он шёл по разбитым улицам, особо не стараясь обходить слегка подёрнувшиеся корочкой льда лужи. Благо, резиновые ботинки, которым старость не была помехой для продолжения верной службы, позволяли это. Редких прохожих он старался не замечать. Надоело. Семён привычно огородился стеной мыслей от всего происходящего вокруг. Первое, что приходило в голову, это, конечно, родители Мышки. Но были опробованы все варианты, кроме одного, к которому Семён в силу непонятных пока ему причин не хотел прибегать. Это обратиться непосредственно к военным. Но если обратиться к ним, то несомненно подтянутся органы опеки из области и Мышка уедет в неизвестном направлении. В какой-нибудь сиротский дом, где ей определённо будет несладко. Не будет ей так сытно и безопасно, не будет у неё там новых друзей, ибо дети по природе своей честны, а поэтому и злы... Так думалось Семёну, и для спора с этими аргументами в голове его не находилось вариантов. Ему повезло. Хоть товарищ сегодня и отсутствовал на работе, Семён на удивление оказался то ли единственным желающим, то ли первым пришедшим. Что в принципе было уже неважно. Работа досталась ему, хоть и не без скептических взглядов нанимателей в лице пожилых брата и сестры, заведующих базой. Но так как Семён был здесь как ни как примелькавшимся, то эти взгляды не выражали ничего, кроме молчаливого сомнения. К обеду мышцы налились сталью и уже не чувствовали груза. Семён понимал, что к вечеру всё будет обстоять гораздо хуже, но пока организм позволял, он выкладывался. Телеги наполнялись и разгружались скоро, брат-хозяин несколько раз подходил и предлагал то воды, то что-то из съестного. Семён автоматически, не замечая, кивал и брал даваемое. Так же незаметно для самого себя он это съедал,