дело шло дальше. Вокруг о чём-то говорили. Один раз послышалось: - Ночью-то, слыхал, опять громыхали. Вот покоя не дают, что б их псы побрали. И неймётся же кому-то? Ведь сказано было... Дальше Семён не прислушивался. О том, что разговор шёл про комендантский час, он и так знал. Но находились то ли смельчаки, то ли дураки, то ли, опять же, люди отчаявшиеся. Находились и тут же исчезали под выстрелы винтовок в ночи. Вечером Семён серьёзно сдал и всё чаще сидел на холодной земле, облокотившись о стену. Голод взвыл с новой силой, забыв о дневных подачках, коих было недостаточно истощённому организму. С ним взвыла и нота той самой мерзкой безнадёжности. Это ощущение с появлением Мышки редко посещало Семёна. Но иногда накатывало, да так, что хоть ором кричи. "Господь благо дающий, - думал Семён глядя на телеги с припасами, - сколько тут всего! И куда? Вот интересно, куда это всё? Ну, часть военным - дело понятное. Хм... много ли, интересно, берут военные? Наверное, много, раз в городе с едой такая ж..." Над головой что-то бахнуло, да так громко, что в ушах раздался треск. Семён подскочил напуганный и сам не свой. Ему почудилось, что кто-то выстрелил. Но потом он понял, что это тихонько щёлкнул кусочек старого шифера, который сорвался с крыши и упал на железный навес, под которым Семён сидел. А уставший и по-видимому задремавший, мозг Семёна среагировал через чур чутко. - Закругляемся! - раздалось из подсобки. Семён стоял и пытался унять расходившееся от испуга сердце. Его взгляд упал на телегу, стоявшую буквально в метре от него. На самом её краю громоздился чуть порванный ящик, внутри которого аккуратными рядами стояли консервы с тушёнкой. Семён даже прикусил губу. Буквально полгода назад он бы и думать не стал, а молча запихнул бы пару банок себе во внутренние карманы, а тут заело что-то... Только соблазнительная мысль о мелкой, для подобного места уж точно, краже чертилась в воображении, тут же на её месте появлялась детская улыбка и голосок: "Обманешь?" Так что Семёну не стоило огромного усилия воли, чтобы справиться с этим секундным порывом. Да и устал он как собака, если честно. Понял он это только теперь, после того как вздремнул минут двадцать. Всё тело будто онемело и стремилось оторваться от земли и унестись куда-то в эту серую высь. И нестись, нестись по этой серости к самому краю земли, где вечернее солнце, стремясь к пропасти заката, лишь слегка окрасило всё огнём. Отнесёт туда и сбросит в этот бушующий красками гигантский карман бесконечного неба, а там опалит, и всё это забудется как сон... Получил Семён сегодня на удивление хорошо. Обычно он избегал таких работ как раз по причине скупости оплаты. А тут как нашло что-то на хозяев. Никакой сумки у Семёна, конечно, не было, поэтому шёл он сейчас, качаясь от усталости и неудобства, создаваемого распиханной кое-как по пальто снеди. По рукавам и карманам были рассованы шесть банок той самой тушёнки, три пачки папирос, пачка (пачка!) пыльного чая и коробочка рафинада. Воистину улов года и праздник. Это придавало сил, и радостный Семён шагал к дому, почти не замечая усталости и косых взглядов редких прохожих, которые жадно буравили оттопыренное местами пальто. Но самое ценное Семён припрятал в левый носок. Там действительно было сокровище. Он представлял, как обрадуется Мышка, и на душе становилось тепло. Когда Семён открыл скрипнувшую калитку, он уже расслышал нетерпеливый топоток маленьких ножек в доме. А когда он переступил порог, его чуть было не сбила с ног что-то радостно лопочущая Мышка. - Я знаю, ты мог... Эта... Ну же! Ай ха-ха-ха! Ну ты не будешь злиться, я ведь тихонько... - Мышка бегала вокруг него маленьким вихрем и хватала за пальто то с одной стороны, то с другой, желаю куда-то увлечь. По-видимому, желая поделиться тем самым, что привело её в такой восторг. Мышка, когда Семён уходил, всегда старательно прибирала в доме и продолжала это делать, когда в этом собственно уже и не было нужды. Первые дни она хмуро слонялась из угла в угол, зная о запрете выходить на улицу, или же попросту валялась на постеленном ей месте, но потом нашла себе занятие. Все кровати Семён спалил давно, во времена сильных морозов. Что, кстати, делать в эту зиму, он пока не знал, а время уже поджимало. Но где отыскать на сегодняшний костёр дровишек, было известно. Останки сарая могли в этом помочь. - В общем! - Семёна отвлекли от вновь навалившейся бытовухи. - Я слазала на чердак, но в дыру меня никто не видел, не сердись! - Опередила Семёна она, который в общем-то и сил не имел на какое-то там "злиться". Ну слазил ребёнок, Господи, можно подумать, кто-то постоянно стоит и заглядывает в дыру на крыше. - И там нашла, смотри! - Она указала на пол комнаты, в которой они жили большую часть времени. Что-то с полом было не так, и потом Семён увидел. - Я его легонько, как могла, побила на кухне, ну чтоб не пылить здесь. Потом вымела всё, конечно. А теперь вот! - Мышка указывала пальцем на огромный ковёр, и улыбка чуть ли не раздирала её бледную мордашку, на которой ярко горели щёки. Семён уже собрался обрадоваться, но от чего-то в миг почернел. Его взгляд приковало к точке и что-то больно зашевелилось в мыслях... "Нет, всё-таки надо её выругать! Это ж надо! А вдруг Екатерина Сергеевна бы тут слонялась и услышала шум? Что тогда? Вот же..." - Ты, конечно, молодец, но делать этого не надо было! Могли и углядеть тебя, что потом-то? - Семён повис над девочкой, хмуро сдвинув брови. Радость с личика той как ветром сдуло, и она потупила глаза. - Ты хоть понимаешь, что тебя могут забрать и вряд ли в самое хорошее место?! Ты же понимаешь что вокруг творится, а?! - Понимаю, но... - действительно как мышка пропищала та. - Ни каких но! И ковёр этот!.. - Семён поддел край ковра ногой и тот ударился об пол, подняв облачко пыли. - Понимаю, ты старалась! Но пылищи-то! Это что ж, дышать теперь ею? - Все равно тут воняет! - Мышка, сжав кулачки, не выдержала. Устремив на Семёна глаза, полные слёз, она зло топнула на него ногой. - Это чем же? - Семён от удивления округлил глаза. Да, мылись они, конечно, нечасто, но бывало. А что ж тут за "воняет" такое может быть? - Ты же каждый день тут убираешься, чем же тут может вонять, маленькая? - Семёна слегка напугала такая агрессивная вспышка и он добавил в назидательный голос ласки. - Вот именно! - Крутанула кистью девочка и слегка стукнула его в колено, отчего Семён чуть не рассмеялся, будто вспомнив о ком-то. - Каждый день убираю! Подумаешь, ковёр! Чего его убирать? Ну выбей пыль с него и постелем, ты ж можешь? Семён сдался, да и ругаться дальше не было сил. Хорошее настроение несмотря на перепалку с ребёнком никуда не пропало, пока. И стоило приложить все усилия, чтобы его удержать. В конце концов, кто тут "взрослый"? Да и чего он, действительно, взъелся за ковёр? Завтра непременно выбьет. - Хорошо, Мышка. Но давай завтра, я очень устал. - Договорились. - Мышка тоже сдала и голос её прозвучал бурчанием сквозь опять наползающую улыбку. - Вот спорщица, а? - Семён закряхтел слабым смехом. - Попадись кому такая жена, не завидую. - Попадусь, не бойся! - Мышка вновь улыбалась до ушей. - Ты устал сильно, деда, да? - Она протянула к нему руки, предлагая помощь. - Устал сильно. - Кивнул тот. - Но не зря. - И он выудил из карманов улов. Радовались они долго, передвигая туда-сюда банки по маленькому столу и наблюдая, как те блестят боками в свете слабой лампадки. Коробку с сахаром Мышка из рук выпускать отказывалась, но не тронула ни краешка. А наоборот, казалось, она никогда не позволит случиться такому, как открыть эту коробочку. Мышка внимательно рассматривала её, изучала каждый мелкий узорчик и буковку. Красная обёртка не давала маленькому уму покоя, будоража кучу забытых мечтаний и бессмертную частичку детства. Семён наблюдал за ней и ему хотелось горько рыдать от подступившего к горлу комком счастья. Он хотел, чтобы это маленькое детское счастье не кончалось никогда. Чтобы девочка так и не узнала больше ничего нового и вредного из этого мира, кроме момента, который полностью поглотил её сейчас. Главный сюрприз Семён пока не предъявил, но время к тому близилось. За домом он организовал им костёр, на который тут же был установлен котелок. Свернув своё одеяло вдвое, он как можно ближе постелил его около костра. Щёлкало, пахло дымом. Ночь озарила чистым небом, и звёзды украшали его. Жалел Семён, что нет возможности запечь картошки, но вскоре это можно будет исправить. Они сидели возле друг дружки, ждали кипятка и молчали. - У меня тут... - Семён полез в левый носок и достал пакетик с леденцами. Их там было восемь штучек - целое состояние. - Леденцы. Поначалу Семёну почудилось, что Мышка потеряла сознание. Но потом он увидел слёзы, которые выступили сквозь плотно закрытые глаза. Девочка, поджав губы, молча уткнулась ему в руку и заплакала, сотрясаясь маленьким телом. Семён положил пакет ей в руки, Мышка сжала его изо всех сил так, что побелели костяшки. Ему стало больно. Сердце заныло, и мысль, что это, возможно, первый инфаркт в его жизни, немного напугала. Этого только не хватало! Но чувства побороть было очень тяжело и, скорее всего, он провалился в неожиданный сон. Но пришёл в себя минут через пять. Как раз закипела вода, и Семён поспешил снять котелок с костра. Мышка сидела и молча разглядывала одну из конфет. Он тоже присмотрелся: - Твою же... - На обёртке конфеты огромными буквами было написано "МАМА-ПАПА". Мысль о том, что девочка, возможно, ещё не умеет читать, пролет