Вообще Алексей этим письмом хотел не только продлить жизнь Ивана Грозного и в перспективе избавить Русь от смуты, но и перенаправить гнев царя с язычников на папистов.
Просто сил на это в тот момент не имелось, так как все войска были заняты на войне со шведами в Польше и Ливонии. После того, как производство пороха вышло на новый уровень и теперь не имелось столь жесткого дефицита стало возможным вести более активные боевые действия с использованием новой тактики с широким применением деревянных пушек, что так превосходно показали себя при разгроме крымской орды. Это в свою очередь в разы снизило боевые потери в людях, увеличив эти самые потери в армии противника.
Как результат война вышла победоносной и Московское царство к началу 1575 года получило полноценный выход к Балтийскому морю, были взяты Ревель и Рига.
Теперь же силы высвободились… Вот только стоило ли использовать их в розыске и поимке язычников?
Конечно, он мог наплевать на «договоренность» и начать жестоко тиранить язычников, начав их окончательное крещение огнем и мечом, спустив на них тех же казаков (а то стрельцы могли и забузить им после войны домой под жинкины юбки залезть хотелось, да и помещики тоже могли зароптать, им за хозяйством своим приглядывать надо, а не то по мир окончательно пойдут), но царь все-таки не был совсем уж неблагодарной скотиной и добро все же помнил. Сына своего Петра опять же вспомнил, что рос здоровым ребенком, а не вялым и чахлым как все прочие его отпрыски.
Сейчас язычниками занимаются церковные стрельцы по приказу нового митрополита Московского и всея Руси Антония гонялись за нечестивцами по лесам и болотам, иначе и быть не могло, но силенок у патриарха было немного, да и сами язычники безропотно себя хватать не давали и всячески отбивались, уходя еще дальше в болота и леса.
Но и не преследовать их тоже нельзя. Церковники могут начать воду мутить и обвинить царя в потворстве поганым.
«Нет, тут надо бить на опережение и обвинить самих церковников в том, что не смогли обратить за столько веков в истинную веру всех русских людей», — подумал царь.
Рычаг давления на Церковь появился, но и самому бездействовать все же тоже не стоило. Но и направлять большие силы туда не хотелось, пусть церковники теми делами занимаются и в другие не особо лезут, пока окончательно не решат вопрос с язычниками.
— Что же делать?
Сердце снова сдавило болью. В такие неопределенные моменты он раньше мог посоветоваться со своей женой Анастасией, что была по-житейски умна и могла что-то подсказать и просто поддержать… Новые жены на это окались неспособны — обычные клуши годные только лишь для рождения детей. Да и сам он откровенно говоря их к себе особо не подпускал, чтобы не переживать снова ту боль утраты, что испытал после смерти первой жены. А то ведь и вторая жена померла…
— Надо что-то громкое… что отвлечет внимание людей и тех же церковников…
Информация о том, где осели бежавшие язычники у царя имелась, слухи от тех же английских купцов разошлись по Руси широко.
— Точно! Англичане!
В голове Ивана Васильевича в один момент сложился план, как сделать так, чтобы и волки сыты были, и овцы целы, и капуста не пропала, так еще и от вредителей до той же капусты охочих избавиться.
— Позвать ко мне английского посланника!
Представитель Московской компании Джером Горсей предстал перед царем вечером того же дня.
— Ваше величество! Счастлив видеть вас! — раскланялся англичанин.
— Московская компания хотела получить монопольное право торговли некоторыми товарами и я дам вам такое право, но с одним условием…
— Каким, ваше величество⁈
— Англия на своих кораблях и за свой счет отвезет в Америку войско казаков в две тысячи сабель, дабы они покарали обосновавшихся там вероотступников.
Царь хотел убрать с Дона и вообще Дикого поля самых буйных «воровских» казаков. А то ладно бы только на турок ходили или крымчаков били, так нет, сами иногда ничем не лучше тех же поганых… Сейчас они вроде как кровью искупили свою вину, но подобьют их те же поляки и снова начнут безобразничать, очень уж проблемный контингент.
В РИ Иван Грозный их практически всех «сжег» в Ливонской войне, бросая на самые опасные участки, но в этом варианте потери казаков оказались в разы меньше и допустить возвращение на юг столь большое количество буйных голов, кои только и могут, что саблями махать, ему не хотелось.
Так же этим шагом царь делал «громкий» ход, что затыкал рты недовольным не только внутри Руси, так что даже Церкви к нему теперь не особо подкопаться, но и на Западе. Ну а получится побить поганых или нет, это уже дело десятое, опять же относительно своей безопасности Кормчий ничего не просил… а только лишь за тех, кто остался.