Тина взбежала на крыльцо, и они обнялись.
- Хоть неделечку, - приговаривала Эмма Эмильевна. - Хоть месяцок. Сколько сможешь. Бумаги мне надо разобрать. От Михаила Евгеньевича знаешь сколько бумаг осталось? Просто ужас! Роман ведь не рассердится, что ты у меня поживешь чуточку? Ведь не рассердится, правда?
Напрасно Тина завидовала в ту ночь Наде. Да, Надя спала в комнате Романа. Но спала одна. Самого Романа в спальне не было.
Сейчас Роман находился в доме Данилы Большерука. Кроме хозяина и господина Вернона присутствовали еще двое: Слаевич и Максимка Костерок. Костерок находился тут против воли, все остальные - добровольно. Более или менее. Слаевич нервничал: боялся, что его звездный час кончится прежде, чем они успеют завершить дело.
А дело было сложное. Более чем. Роман Вернон решил создать свой обруч.
Слаевич уже слепил из земли нужные полуформы. Роман срезал прядь волос и проложил меж половинами обруча. После чего Слаевич форму соединил, оставив с одной стороны торчать косицу волос. После недолгих пререканий Максимка дохнул. Пламя запекло форму и выжгло волосяную прядку внутри обруча. Затем Данила Иванович долго и старательно обдувал своими устами обруч, дабы уничтожить все побочные следы колдовских стихий в этим сложном, вернее, сложнейшем средоточии магии.
И наконец, Роман создал водную нить и запустил ее в обруч. И тот ожил.
Теперь четыре колдуна смотрели на свое творение и не могли решиться.
- Может, на Максимке испытать? - спросил Слаевич и хихикнул.
- На тебе, - огрызнулся Костерок. - На тебя эту дрянь уже надевали.
- На меня нельзя. Я распадусь, - тут же нашелся Слаевич. - А без Чудодея вам меня не собрать.
Тогда все посмотрели на Романа. Тот пожал плечами. Как говорится, инициатива наказуема. И надел обруч себе на голову. Несколько секунд он сидел неподвижно. Ничего не происходило. Потом будто кто-то взял его за руку и повел за собой. Остальные тоже пошли. Роман уверенно шагал по Ведьминской. Будто знал, куда идет. Было еще темно, горели фонари. Роман дошел до пустынного участка, обнесенного с трех сторон забором. Остановился. Именно здесь умер Чудодей, сидя на бетонных ступенях недостроенного дома. Роман подошел к крыльцу. Стал подниматься.
- Не делай этого! - крикнул Данила Большерук. Но было уже поздно. Роман поднялся еще на одну ступеньку и исчез.
Перед ним плескались светлые воды Беловодья. Поднимались, опускались, и в такт пульсировала кровь в висках, и боль, возникая где-то в темени искрами, пробегала по затылку и спускалась к плечам. Колдун не мог понять, отчего это, - то ли само Беловодье так влияет, то ли воздействие обруча сказывается. В первый раз было иначе. Впрочем, как все было при первом посещении, господин Вернон сказать точно не мог: он не помнил Беловодья, а видел лишь колдовской сон о нем.
Роман поднял руки, собираясь снять обруч...
- Не делайте этого! - раздался сзади голос.
Роман обернулся. Гамаюнов. Ну, конечно, - не ушел он никуда. Здесь. Роман видел Ивана Кирилловича вроде как смутно. Перед глазами рябило и плыло. Обруч давил.
- Не снимайте, - повторил Гамаюнов, приближаясь. - Умрете.
Роман и сам это понял. Только что. А еще понял, отчего умер Чудодей. Он создал - книжно-колдовски - себе ожерелье и обруч и решил пройти через портал. Но то ли силы не хватило, то ли не выдержал и обруч снял, но, как бы там ни было, он умер, шагнув в неизвестное.
- Я же закрыл Беловодье. - Роман прищурился - так смотреть на Гамаюнова было проще, и перед глазами не рябило. - Запер и ограду, и портал в комнате... Значит, и Сазонов может пройти? Он здесь?
- Был, но тут же ушел. Знал, что вы появитесь следом.
- Куда ушел? Где он может выйти? В Суетеловске?
- Этого не знаю.
Роман обошел замкнутый круг. Заглянул в усадьбу. В комнате, обитой красным штофом, картины по-прежнему являли серые изнанки холстов. И неудивительно. Зачем Сазонову этот постоянный портал, если он с помощью обруча теперь может выскочить где угодно. А Беловодье для него теперь всего лишь место, где можно оттолкнуться для прыжка.
Роман подошел к краю внутреннего ледяного круга. Потом махнул рукой. Ледяная дорожка пролегла к церкви.
- Куда вы? - Кажется, Гамаюнов испугался.
- Хочу доделать то, что начал Стен.
Роман зашагал к церкви. Иван Кириллович за ним.
-Вы уверены?..
- Да.
Роман не оборачивался. Гамаюнов не отставал и говорил в спину:
- А если Сазонов захочет завладеть?
- Не сможет. Это не его. Не ваше. И не мое.
Они вошли в церковь.
Иван Кириллович оглянулся.
Роман прошел к иконостасу. Остановился. Вновь пошел, замыкая круг. Потом поднял руку, сжал кулак. Зеленый камень на перстне стал светиться. Все сильнее, сильнее. Зеленоватый свет заливал уже всю церковь. Еще шаг, и еще. Роман щурился, гримасничал - свет нестерпимо резал глаза. И вдруг - будто удар - белым сиянием, но не в глаза, куда-то глубже, под черепушку, и внутри - тоже вспышка, - и свет прошел сквозь, и все погасло.
Церковь была. Точь-в-точь такая же, как прежде. Но Роман знал, что другая. Гамаюнов покачал головой, скорее осуждающе, чем восхищенно. Потом лицо его дернулось, шевельнулись мягкие лиловые губы. Иван Кириллович вскинул руки и отогнул ворот свитера. На шее сверкало водное ожерелье.
- Мы вернулись назад на несколько лет, - сказал Гамаюнов. - Судя по всему. Зачем?
Роман тронул подбородок. Шрам, оставшийся после схватки с Колодиным, исчез.
- Вы не поняли? - Роман передернул плечами. - Вы создали ограду Беловодья из ожерелья Стена, вы заставили его отдать все силы - или почти все, - чтобы поддержать ваш город мечты. И вы думали, что после этого создаете что-то свое? Смешно, право! Стен хотел оградить наш мир от фатальных ошибок. Это его мечта.
- А если я вернусь назад, ожерелье будет при мне?
- Думаю, что да.
Гамаюнов колебался. Он хотел что-то сказать, но не знал, стоит ли. Потом все же решился.
- Знаете, это не Алексея портал. То есть и его - тоже. Он сделал... Но... Я точно не знаю, чье это вообще.
Роман ощутил смутную тревогу. Огляделся. Поднял голову. Вместо потолка - фиолетовое, полное звезд небо. Звезды не такие, как на земле. Крупнее и как будто ближе. Созвездия не знакомы.
- В прошлый раз, - сказал Иван Кириллович очень тихо, - портал сработал иначе.