- А заклинания?!
- Я тоже кое-чему в этом доме научилась.
- Да? Прежде не замечал!
- Тише, Казика разбудишь, - шикнула Тина.
Роман провел над ребенком рукой. Но ничего шептать не стал. Не знал можно ли. Ведь у малыша - собственное ожерелье.
- Что ты наделала, а? Понимаешь хоть?
- Ничего особенного. Жена любимого мужа немного поддержит в трудный час. Обычное дело. Я бы для тебя не задумываясь на что угодно пошла.
- Да? Тинуля, милая, что ты знаешь о колдовском вампиримизме? - И сам ответил: - Да ничего шеньки ты не знаешь. И я не знаю наверняка, хватит у Лены сил поддержать Лешку или нет. А с двоих я снять порчу не могу зараз. Сил не хватит.
- Да что с твоей Леной случится? Вы, мужики, с начала патриархата за наш бабский счет вампирите, а мы ничего, выживаем. А как только стали вас с загривка ссаживать, так вы сразу завопили: ой-ой-ой, что ж это деется, женщина должна быть женщиной, мужа слушаться, силы в нем поддерживать, дела неинтересные за ним доделывать, дело мужчины - поиск и риск, а женщины очаг стеречь. Носки стирать, сопли вытирать. И постоянно убеждать: ты самый умный, самый сильный, самый, самый.
- Не знал, что ты феминистка.
- Я не феминистка, а обычная баба. Несчастная баба... - Тина заревела. И, разумеется, разбудила Казика. Тот тоже подал голос.
- Унеси его наверх и уложи!
- Ему есть пора, молочко маменькино сладенькое... - Тина причмокнула, а Казик заревел еще громче. С пеленки на пол полилось.
- Памперс на него надень, - посоветовал колдун.
- Чего ты злишься? Мальчик пописал. Это же естественно. Ах, Роман, вот этот ребенок и есть самое сильное колдовство. Да нет, не колдовство. Акт творения. Казика не было месяц назад. И вдруг - появился. Лежит в кроватке, спит. Плачет, сосет молоко. Смотрит на мир. Скоро начнет ходить, говорить. Почему люди не замечают, какие они удивительные творцы? Счастливые творцы.
- Потому что их творения орут слишком громко и не дают спать по ночам. - Колдун сморщился, уловив запах. - И гадят под себя.
Роман прошел в кабинет.
Ну, разумеется, они лежали в постели.
- Так, без вывертов, раз, два, и дама на выход. Двоих мне вытащить точно не по силам. - Роман бросил Лене ее одежду и отвернулся. -Терпеть не могу самопожертвования. Особенно глупого.
- Что ж тут такого глупого? - обиделась Лена.
- Глупо, когда бесцельно.
- Роман, я старался сдерживаться, - заявил Стен.
- Ага... сказал отец десяти детей, заделав одиннадцатого, - огрызнулся колдун.
Лена и не подумала одеться: собрала одежду в охапку и направилась к двери. Не спешила. После родов она почти не располнела. Нет, пожалуй, бедра раздались немного. Ну и грудь налилась - загляденье. Никакого силикона не надо. Лена открыла дверь и остановилась.
- Теперь ты должен его спасти, Роман.
- Понял. Будет сделано, - отозвался колдун. - А знаешь, брак оказал на нее очень благотворное влияние, - улыбнулся Роман, когда дверь за Леной закрылась. - Во всех отношениях.
- Я тебя когда-нибудь убью.
- Знаешь, сколько раз я от тебя уже слышал эту фразу? Давай выпьем! предложил Роман и поставил на стол бутылку с пустосвятовской водой.
- Что будем пить? Водку? - Стен оживился. Все-таки свампирил он у любимой женушки изрядно. Впрочем, это и к лучшему: неизвестно, сколько сил ему понадобится, чтобы связь с Беловодьем разорвать, даже если колдун все умение свое приложит.
- По воздействию - чистый спирт.
Роман заговорил стопки и разлил. Высокие фужеры наполнил чистой водой. Стен глотнул и на миг окаменел.
- Ну как? - Колдун рассмеялся.
Выпили, не чокаясь. Чистой воды, обжигающей и мутящей разум, как спирт. Ночные возлияния входили в традицию.
- Лена -молодец, не ожидал от нее такого, - признался колдун, - За нее.
- Точно. - Они вновь выпили. - И за Казика. После третьего тоста кабинет стал напоминать каюту корабля в девятибалльный шторм. Уж больно сильные заклинания наложил колдун на воду в этот вечер.
- Но так долго продолжаться не может. Не может, и все! - Стен грохнул кулаком по столу. - Я сказал - нет... Я превр... ща... юсь... да, превра... ну, в общем - становлюсь убийцей. Против воли. Людоедом. Не могу больше! А ты смотришь... и смеешься.
- Я не смеюсь. Мне ожерелье шею щекочет, когда я заговоренную на спирт воду пью.
- Ага, вот! Еще и издевается!
- На что ты намекаешь? Будто я могу тебя спасти и не спасаю? Себя берегу? Да? - Романа мгновенно охватило бешенство.
- Нет. Если не спасаешь, значит - не можешь! Ну, бывает... - отступил Стен.
- Врешь! Думаешь! Я бы сам так думал на твоем месте. Не хочешь так думать, но думаешь. Я тебя всегда уважал, хотя ты и дурак. Но пойми, если б я только знал, за что ухватиться, я бы тебя за волосы вытащил. Но не знаю. Честно, не знаю. Ну, к примеру... прихожу я к тебе и прошу решить в три минуты сложнейшую математическую задачу. А ты не можешь... не можешь, и все. И никто не может... и ты тоже...
Стен задумался на мгновение:
- Решение задач... Там все подстроено. Всегда. Ненавижу задачки из учебника. Они - фальшивки. Ненастоящие. Надо лишь знать приемчик, как свести сложное выражение к знакомому, простому. И тогда все эти безумные выражения схлопываются, как карточный домик. Искусственные приемы... В жизни так не бывает. В жизни тысячи задач, вообще не имеющих решения. Бьешься, из кожи вон лезешь, чтобы их решить, а совершаешь только ошибки. Поэтому многие предпочитают ничего не решать... Да, лучше не решать... Выпьем за то, чтобы больше ничего не решать.
Роман замер, глядя в угол комнаты. В сильный дождь по стене стекала струйка воды, оставляя на старых обоях черный змеистый след. Роман смотрел на этот след и изумлялся открывшемуся так внезапно простому выходу.
- Что ты сказал? Свести сложное к уже известному искусственным путем?
- Ну да. Так бывает... Но это если тебе подсказал учитель. У тебя есть кому подсказать?
- Молчи! Не мешай думать. О, Вода-царица! Хорошая, оказывается, вещь математика. То есть...
Роман плеснул воду из бутылки на стол и принялся водить по ней пальцем, будто чертил таинственные письмена. Алексей следил за его движениями.
- Я могу вылечить рану или уродство... свести задачу к излечению раны или уродства...
Стен не сразу понял, что бормочет Роман. Они были так пьяны, что происходящее казалось бредом.