- Ты что-нибудь почувствовал?
- Ожерелье дернулось в тот момент, когда Чудодей умер. И все.
- Что будем делать?
- Пока ничего... То есть я пойду вспоминать дальше. А ты просто поспи.
- Поспи! - возмутился Стен. - И это после всего, что было. Смеешься?
- Давай я тебе воды заговорю. Подействует как самое лучшее снотворное.
Стен поднялся.
- Послушай, на сегодня с меня колдовства хватит. Пойду я лучше с Казиком посижу. Ты его голову нюхал? У него от волос молоком пахнет. - Стен произнес это так, будто поведал о каком-то чудесном открытии.
Да, вспоминать было необходимо. И чем быстрее, тем лучше.
Колдовские сны стали напоминать болезнь. Романа трясло, как в лихорадке, видения сбивались, мельтешили, лезли друг на друга. Все быстрее высыхала вода, все короче становились обрывки воспоминаний. То был уже не колдовской сон - один кошмар, который непрестанно мучил. Но колдун был обязан заново пережить этот год, и времени почти не осталось. Синклит послезавтра.
Итак, он погрузился в
ВОСПОМИНАНИЯ...
До Суетеловска Роман добрался, когда уже стемнело. О, Вода-царица, взмолился он, распахивая калитку и шагая к крыльцу, пусть дядя Гриша будет дома. Ведь водитель "КамАЗа" может укатить на несколько дней, ищи его тогда по всей стране. Но Роману повезло.
Григорий Иванович стоял на крыльце и курил. Будто нарочно гостя дожидался.
- Гляжу, хулиган, ты опять здесь объявился, - сказал он, увидев колдуна. Судя по всему, он так приветствовал всех своих гостей.
- Да, Григорий Иванович, дело у меня.
- Заходи. Тебе завсегда рад. Я хулиганов вроде тебя люблю. Если человек хулиганить не умеет, что он умеет вообще?
Роман вошел, его тут же усадили за стол. Танечка принялась хлопотать, расставляя тарелки. Перед колдуном поставила бутылку с минеральной водой. Демонстрация предназначалась не для Романа. Так же как и строгий Татьянин взор.
- Да не буду я его больше поить, - махнул рукой дядя Гриша. - А то он опять весь дом заплюет. - И при этом очень подозрительно подмигнул Роману.
Колдун, наученный опытом, отвинтил пробку и на всякий случай понюхал. И чуть со стула не опрокинулся.
- Как Машенька? - спросил он, когда дыхание восстановилось.
- Ничего. Помаленьку. Плачет часто. Тут у нас еще одна беда... Да ладно, чего там, с погремушками в своей избушке сами разберемся. А у тебя какое дело?
- Вы База не видели?
- Ваську, что ли? Так он же с вами уехал. Или вы его из машины выкинули? Да уж, хулиганы - сразу видно. И этот Стен ваш тоже хулиган, такой хулиган, какого я еще не встречал. Я ведь хулиганскую душу за три версты чую. Впрочем, ты не лучше.
- Это точно, - согласился Роман.
Тут Машенька вышла к столу, и разговор сам собою прекратился.
- Папа, я Вадика видеть хочу, - заявила Машенька тоном пятилетней капризульки.
- Придет, куда он денется, - отозвался дядя Гриша. - От тебя ни один мужик спастись не сумеет.
- Не приходит! - капризничала Машенька. - Он меня совсем забыл. Он меня бросил... - Она приготовилась плакать.
- Дела у него, - попыталась успокоить дочку Татьяна, потом повернулась и так, чтобы Машенька не видела, сделала какой-то знак дядя Грише. Тот, кажется, понял.
- Звонил он сегодня. - Дядя Гриша кашлянул. - Да ты спала. Мы тебя будить не стали.
- Почему?! - закричала Машенька и затопала ножками. - Почему?! Ненавижу вас... Ненавижу!
Она залилась слезами и выскочила из кухни.
- Прячется он, - вздохнул дядя Гриша. - Не нужна она ему после того, что было. Как ни позвонит Машка, нету его. И сам ни разу не заехал и не позвонил.
- Она вроде неплохо выглядит, - соврал колдун.
- Хреново она выглядит, - оборвал его заверения дядя Гриша. - Разве она такой была?!
- Я ей воды еще заговорю.
- Ну, заговори. Хотя, коли человек поломатый, целым его не сделаешь. Ох, вот же беда. Вот же хулиганство... - то ли простонал, то ли прорычал дядя Гриша.
Татьяна всхлипнула и зажала рот ладонями.
Роман принес из багажника канистру пустосвятовской воды, отлил в бутылку, прошептал нужные заклинания и отдал "лекарство" дяде Грише.
- Я прошлый раз не все заклинания произнес. Сейчас, думаю, поможет,
- Ну, попробуем. - Дядя Гриша отставил бутылку. - А теперь рассказывай, что у тебя за дело. Не для того, чтобы на Машеньку поглядеть, ты назад примчался. Ты из тех, кто благие дела походя делают. Цель-то у тебя другая. Небось новое хулиганство замышляешь. Что нужно?
- Две свечи. Тишина. И чтобы никто не мешал.
- В мастерскую пошли. Туда девочки мои не ходят. Там - мое.
Роман покачал головой:
- Не пойдет. Слишком много чуждой стихии.
- Тогда в погреб. Там никто не помешает. Разве что запахи соблазнительные. Но мы с тобой мужики крепкие, устоим. А можем баночку грибочков откупорить. Маринованных, белых. Ты как к белым грибочкам относишься? Лучше, чем к спиртному?
К белым грибочкам, и маринованным, и только-только из леса, колдун относился положительно.
- И кончай меня на "вы" называть, - попросил Григорий Иванович. - Ты мне как племяш почти.
Прихватив с собой две свечи в бронзовых самодельных подсвечниках - дядя Гриша самолично из болванки на токарном станке точил, - отправились в погреб. Поставили на земляной пол старенькую табуретку, водрузили на нее тарелку, подле - горящие свечи. Роман наполнил тарелку водой. Сосредоточился.
- Думай про Васю Зотова. Ничего конкретного - просто о нем. Идет? велел колдун дяде Грише.
- Странное у тебя хулиганство, - ухмыльнулся тот.
- Тсс...
Роман взял его за руку и опустил ладонь на водное зеркало. Замутилась вода и как будто отвердела. Только ничего почти не изменилось. Роман видел все тот же погреб - только с другой точки. Полки оказались ближе. Вон там прежде лежало Надино тело. Видимо, дядя Гриша сбил настрой. Или сам Роман недавними воспоминаниями исказил колдовство.
Пришлось выплеснуть воду и наполнить тарелку вновь. И опять ничего. То есть опять вода колыхнулась... поплыла, изменилась картинка.
И тут до колдуна дошло. Он кинулся к полкам, раздвинул банки с солеными огурцами. У самой стены лежало что-то, замотанное в одеяло. Роман рванул его к себе, зубами перегрыз веревки, откинул край одеяла. Перед ним было застывшее, будто замерзшее, лицо База. Роман приложил ладонь к шее. Пульс едва прощупывался. Баз был погружен в глубокий колдовской транс.