Выбрать главу

— По-моему, научные труды следует публиковать независимо от юбилея. Но уж если совпадает…

— Разумеется, только потому, что совпало, — подхватил Фазылджан. — И все же нельзя не учитывать наших странных привычек. У нас ведь с публикациями не очень торопятся, даже в связи с юбилеем. Лично мне грешно было бы жаловаться. Издательства относятся ко мне благосклонно. А вот сейчас, когда я закончил серьезный труд, те же издательства — смешно сказать — не могут подыскать компетентного рецензента. Говорят: «Помоги нам найти». Но понимаете, это дело щекотливое, одни могут понять так, другие иначе… Поэтому я решился побеспокоить вас, Абузар Гиреевич. Конечно, я должен глубочайше извиниться перед вами за то, что отнимаю у вас время…

— Какое тут беспокойство, оставьте вы это…

— Беспокойство-то уж есть, я человек совестливый и, как выражалась в этих случаях моя покойная мать, пришел, закрыв лицо рукавом… А потом, Абузар Гиреевич, — все работа да работа, хочется иногда просто поговорить душевно, обновиться в чувствах. Иные в такие минуты и за рюмочку берутся чаще, чем следует. — Он кивнул на открытую бутылку вина, стоявшую на столе. — Ну, а нам — людям воздержанным — остается только сердечный разговор. У старых интеллигентов были хорошие традиции. Люди запросто ходили друг к другу в гости, взаимно доверяли самые сокровенные мысли. А теперь… Вот я живу в доме ученых. Встретимся с соседом — поздороваемся, а в гости — ни-ни. Почему? Да потому, что плохо доверяем друг другу. Да, да, Абузар Гиреевич, если говорить правду, — именно так!.. А вам я верю и мысли свои от вас не скрываю, потому что знаю вы честный человек, ничего не таите против меня. Видите, сколько словоизлияний, — усмехнулся над собой Янгура. — А короче, Абузар Гиреевич, у меня просьба к вам такая: не попросите ли вы Гаделькарима Абдулловича Чалдаева отрецензировать мой труд? Он большой специалист в области хирургии, к тому же честен и справедлив. А то ведь бывают не столько специалисты, сколько ремесленники.

— Ладно, попробую поговорить с Гадель-каримом. Правда, сейчас у него очень мало времени. Садыков болен, и вся кафедра урологии лежит на Чалдаеве…

— Очень вас прошу, Абузар Гиреевич, — настаивал Янгура. — Я и сам знаю, что у него дел по горло. Но иногда можно ради коллеги на время отложить другие дела. Мы, татарские интеллигенты, слабо поддерживаем друг друга. Прискорбно, но надо признаться: говорим громкие слова о товариществе, о дружбе, а на поверку — мало у нас профессионального коллективизма. В результате — мы поотстали в сравнении с интеллигенцией некоторых других народов Союза, я бы сказал — значительно поотстали. Когда-то у нас учились, перенимали наш опыт среднеазиатские деятели науки, а теперь они сами далеко ушли вперед. Они горят ярким пламенем, а мы…

Абузар Гиреевич замахал руками:

— Не горячитесь, Фазылджан. В горячке человек может потерять чувство меры.

— Я не горячусь, Абузар Гиреевич, просто иногда обидно бывает…

— Я тоже татарин, — продолжал профессор, — но не могу считать себя отставшим или жаловаться на недостаточное внимание. Моей деятельности дают широкий простор.

— Не берите себя в пример, Абузар Гиреевич. Вы — человек с мировым именем. Вас хорошо знает и зарубежная медицина. Таких, как вы, у нас можно по пальцам пересчитать. Вам давно бы звание академика присвоить…

— Хватит об этом, — решительно сказал Тагиров.

— Что ж, хватит так хватит…

Янгура встал, и, сунув руки в карманы, прошелся по кабинету. Вдруг остановился перед попавшейся на глаза фотографией.

— Простите, кто это? Кем она вам доводится? Я еще не встречал среди татарских девушек таких красавиц.

— Значит, плохо смотрите, — подкольнул профессор.

Янгура промолчал, продолжая разглядывать портрет в овальной рамке.

— Эту карточку я ни на что не обменяю, Фазылджан, — пошутил Абузар Гиреевич. — Это одна из лучших моих учениц — Гульшагида.

— Вы чувствительно раните, Абузар Гиреевич. Но я не сержусь, мы старые друзья… Значит, эта девушка врач?

— Да!

— Вон как… С таким лицом ей можно бы стать киноактрисой. Сияла бы звездой первой величины… Где она работает?

— В деревне.

— Значит, совсем пропала! — в отчаянии сказал Янгура.

— Сама она несколько иного мнения.

— Наверно, не подает виду из-за самолюбия. За кого она там выйдет замуж? В лучшем случае — за учителя или агронома…