IV
Когда Бутлер скончался, я оттащил его немного в чащу и прикрыл ветками и листьями. Мы не были товарищами: — я простой матрос, которого он нанял за деньги; но скажу вам, что, оставшись без него, я почувствовал, как будто солнце вдруг ушло за громадную серую тучу, по морю пошли черные волны, и ветер завыл и застонал, как безумный… Мне казалось, что эти непроглядные заросли душат меня. Очевидно, мне предстояла в лучшем случае голодная смерть.
Я шел весь день, до самого вечера, усталый и голодный и к ночи свалился с ног, в отчаянии мечтая о том, как хорошо было бы умереть от голода в Сингапуре, среди людей!..
Проснувшись от яркого солнечного света, я увидел над собой — как показалось с первого взгляда — огромного орангутанга; он стоял в двух шагах от меня на задних лапах, рассматривая со всех сторон мое ружье, которое держал в руках. Я живо вскочил, но он схватил меня за шиворот, прежде чем я успел выпрямиться. Его рука впилась в мое тело, как клещи паровой машины. Ясно было, что вырываться — глупо; он меня поймал, и мне оставалось покорно ждать, что из этого выйдет.
Мы двинулись по тропинке: он вел меня впереди, направляя вытянутой рукой, не отпускавшей моей шеи. Мне видны были только его ступни, когда он делал большие шаги, и я заметил, что пальцы на них необыкновенно длинные.
Вдруг я догадался, что это — Недостающее Звено! Бутлер не раз говорил, что на нем должна быть шерсть, и пальцы ног должны отличаться необыкновенной длиной, но во всем остальном оно будет очень похоже па человека. Существо, которое вело меня за шиворот, соответствовало этому описанию как нельзя лучше; это не был ни человек, ни обезьяна, а действительно нечто среднее! И передо мной предстал весь курьез положения…
Как я уже сказал, пришлось покориться неожиданной неволе в руках Недостающего Звена. Около получаса вел он меня вперед по тропинке, потом свернул в сторону, где кусты были пожиже, и мы очутились на маленькой полянке: тут стоял шалаш из воткнутых в землю молодых деревьев, связанных наверху лианами. Мы остановились, и господин Звено выкрикнул что-то на своем наречии; в ответ на это из шалаша появилось другое существо — по всей видимости, его супруга. Оба затараторили что-то, рассматривая меня и ружье, и, очевидно, решили, что находка интересная. «Господин Звено» подвел меня наконец к дереву, привязал лианами, а сам ушел, прихватив с собой дубину.
Нечего говорить, что я почувствовал себя неважно. Без ружья я был беспомощен, а снова овладеть им не представлялось возможности. «Господин Звено» привязал мои руки к стволу с опытностью старого моряка. Из того, что он взял с собой дубину, я заключил, что меня они не считают подходящим для пищи (насколько мне известно, обезьяны мяса не едят); но, с другой стороны, от этих созданий, представлявших середину между человеком и обезьяной — можно ожидать и человеческих вкусов!.. Может быть, сочтя меня за животное, они решат попробовать и этот сорт мяса?!..
«Госпожа Звено» уселась на земле около меня и начала глазеть довольно-таки восторженным взглядом. Я и думаю себе: «Влетел, милый мой Джек Андерсон! Остается тебе извлечь из этой истории все, что возможно; значит, прежде всего следует тебе подружиться с этими «Звеньями»! — и я улыбнулся ей самым очаровательным образом:
— Очень рад с вами познакомиться, душенька!
Это сразу подействовало: улыбнуться она не могла — по строению своей, с позволения сказать, морды, но зачавкала и захихикала каким-то горловым звуком с очевидным удовольствием; потом встала и потрепала меня по щеке.
Я постарался удержать свою улыбку и начал говорить приятным и почтительным тоном.
Конечно, я знал, что она не понимает ни одного слова, но рассчитывал на чутье женской породы, которое должно было подсказать ей, что я восторгаюсь ее наружностью и преклоняюсь перед характером. Женщина есть женщина — даже если она «Звено». И я не ошибся.