Я нагнулся и дотронулся до диковинного существа. Кожа скользкая, влажная, но не холодная, как у гадов, что указывало на внутреннюю животную теплоту.
Не зная, что предпринять, я решил вернуться к товарищам и втроем обсудить это необычайное происшествие.
В это время надо мною вдруг потемнело, послышался взмах могучих крыльев, и на землю опустился громадный горный орел. Он быстро закогтил странное существо, уже не подававшее признаков жизни, и поднялся с ним на воздух.
Растерявшись от неожиданности, я не успел выстрелить, и орел скрылся со своей добычей за зубчатым краем скалы. Надо было спешить в лагерь. Товарищи могли проснуться каждую минуту, и я мысленно уже слышал их брань и воркотню по поводу неприготовленного завтрака.
Но тут внимание мое обратило одно необъяснимое на первый взгляд обстоятельство. Ручей у истоков был так же широк и глубок, как и ниже, а до каменной стены оставалось всего сажень десять.
Я решил исследовать, откуда берется поток воды, и дошел до стены. Здесь сразу все объяснилось.
Внизу стены находилось большое отверстие аркой, из которого вода и устремлялась наружу с довольно значительной силой. Очевидно, подземный ручей пробил себе здесь дорогу на поверхность земли.
II
Я ничего не сказал товарищам о виденном мною странном существе. Они бы, конечно, не поверили и только посмеялись надо мною. Да и самому мне через два дня все это показалось совершенно невероятным, и я готов был с натяжкой признать, что просто спал у костра и видел необычайный сон, навеянный дикой природой Скалистых гор.
Мы продолжали свое странствование, и на ночь обыкновенно останавливались в одной из многочисленных долин, удивительно похожих друг на друга.
Но через неделю мы набрели на долину гораздо большую, далеко уходящую в глубь гор и раскинувшуюся цветущей поляной с рощицами и небольшим озером.
Все сулило большую охоту, и мы остановились здесь на несколько дней. Даже устроили шалаш из ветвей на берегу озера под сенью трех громадных деревьев.
В два дня мы настреляли столько дичи, что могли бы питаться целых две недели. Имея в виду, что при дальнейшем путешествии нам придется пройти почти бесплодную местность, решено было заняться копчением и вялением.
Я проявил к этому делу очень мало способностей и продолжал бродить по долине.
Однажды я зашел очень далеко и не заметил, как стало темнеть. Возвращаться назад в темную безлунную ночь было трудно, к тому же я порядочно устал.
Я стал отыскивать для ночлега какое-нибудь углубление в скале, но долго ничего не находил.
Стены шли гладким уступом. К концу долины строение горы, однако, значительно изменилось, и я уже готов был остановиться на одной неглубокой пещерке, но там весь пол был засыпан острыми камнями, а расчищать себе ложе было слишком большой работой.
Я пошел дальше и натолкнулся сразу на широкий вход аркой. Войти можно было не сгибаясь. Это был узкий коридор, приведший меня в большую пещеру. Я засветил электрический фонарик, но его света было недостаточно, чтобы разогнать мрак, по-видимому, очень высоких сводов.
Мне пришло в голову, что я здесь внутри могу развести костер и заняться приготовлением убитой утки.
Собрать несколько охапок сухих веток и разжечь большой огонь было делом всего получаса.
Костер осветил гораздо больше пространства, но все же я не мог составить себе понятие об истинных размерах пещеры.
За ужином рассуждал вслух сам с собою и хвастался, что сделал замечательное открытие.
Наверно, эту пещеру назовут моим именем. Пещера Ре-геля! Завтра с товарищами мы произведем подробное исследование и составим описание. Может быть, найдем что-нибудь замечательное.
Я радовался, как дитя, своей находке и заснул среди образов, созданных фантазией. Если бы я знал, что меня ожидает впереди, я бежал бы из этого проклятого места, откуда вернулся поистине чудесным образом!
О том, что наступило утро, я узнал по потоку света, вливавшегося через коридор в пещеру.
Правда, наверху все еще густился мрак, но был освещен пол и противоположная стена.
Пещера оказалась действительно громадной, но составляла, очевидно, лишь часть лабиринта, потому что виднелся вход во второй коридор.
Съев остатки утки и запив горячим чаем, я поспешил к товарищам.
Мы составили настоящий военный совет, на котором было решено запастись в изобилии провизией, наполнить все имеющиеся сосуды водой и произвести полное расследование пещеры.
Для факелов мы нарубили смолистых ветвей. Кроме того, у каждого был электрический фонарь.
На следующий день утром мы углубились в толщу гор и в трепетном ожидании чудес прошли второй коридор. Он привел нас в пещеру меньших размеров, но изумительной красоты, благодаря отложениям известковых солей, сверкавших при свете факелов, как драгоценные камни.
После четырех последовательных зал мы попали в пещеру необъятной величины и, сделав несколько шагов, убедились, что находимся на берегу подземного озера.
— Эх, если бы у нас была лодка! — вырвалось у одного из товарищей.
Пришлось озеро обойти кругом. По дороге мы сделали остановку и плотно поели. Неподвижная гладь озера, освещенная красным пламенем костра, таинственный мрак недр земли, странное эхо наших голосов подействовали на меня удручающе, и, подчиняясь тяжелому предчувствию, я стал звать товарищей и предложил им дальнейшее расследование отложить на следующий день.
Мое предложение было встречено смехом и упреками в трусости, мы пошли дальше. Большая арка указала нам путь в неизвестное.
Коридор был очень высок, но вскоре он раздвоился, и мы остановились в недоумении на распутье.
Что предпринять? Какого направления держаться?
Мне пришла несчастная мысль разделиться. Бросили жребий, и мне досталось идти одному. Мы сердечно попрощались, разделили провизию и запасы воды и бодро двинулись: я — по правому коридору, они — по левому…
Больше мы не видели никогда друг друга в жизни!
III
Через четыре часа мы должны были вернуться к распутью.
Я быстро справился со своей задачей.
Правый коридор привел меня в пещеру, из которой, по-видимому, не было другого выхода. Весь пол был усеян костями огромных допотопных животных. Я тогда был слаб по палеонтологии, но теперь могу с уверенностью сказать, что это были скелеты гигантских ящеров.
Осмотр занял все-таки много времени.
Прошло с лишком четыре часа.
Товарищи, верно, меня ждут.
Но никого не было. Я просидел часа полтора, нервно куря трубку, но они все не показывались. Дело становилось серьезным. Я пробовал кричать. Выстрелил из револьвера. Звуки с страшным грохотом, отражаясь тысячу раз, понеслись вглубь.
Все смолкло.
Наконец ожидание стало невыносимым, и я решил пойти навстречу товарищам. Левый коридор сначала ничем не отличался от правого, и я шел, тревожно вглядываясь в темноту, едва освещаемую маленьким фонарем. Факелы все догорели.
Сколько времени я шел так?
Вероятно, не менее двух часов. Часы мои остановились, но я сужу по страшной усталости, которую испытывал.
Краткий отдых не дал мне облегчения.
Воздух был пропитан сыростью, и температура его была не меньше 25° по Цельсию. Это напоминало атмосферу оранжереи.
Я решил вернуться.
И опять шел долго-долго, до полного изнеможения сил.
Казалось, я должен был достигнуть распутья, но коридор тянулся все по-прежнему то по прямой линии, то изгибаясь вправо и влево. Воздух становился все жарче и душнее.
Наконец, я понял, что заблудился. Жестокое отчаяние овладело мною. Я плакал, бился головою о стену, кричал до хрипоты и зачем-то стрелял…
Несколько часов провел я в беспамятстве, а очнувшись, поддержал свои силы едою и выпил последнюю воду. Необходимо было искать выход. Жажда вскоре начала томить меня…