Фронт стабилизировался. Ни Врангель, ни большевики не могли больше одним мощным ударом переломить ситуацию.
Успехи Русской армии изменили отношение к ней за рубежом. Англичане, встревоженные успехами большевиков на польском фронте, вновь начали переговоры. 11 июля они предложили советскому правительству заключить мир с Польшей и не воевать с Врангелем при условии ухода Врангеля из Таврии в Крым. Большевики отказались. Врангель тоже не хотел возвращаться на полуостров, мотивируя это тем, что не сможет прокормить там всех, кто собрался под его знамена. Более решительная Франция признала 1 (14) августа правительство Врангеля де-факто и поддерживала его до окончательного завершения гражданской войны на Юге России.
В победоносных боях части все же несли потери. В Крыму и Таврии была объявлена мобилизация. Сначала она протекала нормально, но как только белые по привычке стали грабить местное население, мобилизация сорвалась. Пополнения, получаемые Врангелем, состояли в основном из пленных красноармейцев. Некоторые очевидцы утверждали, что пленные составляли до 80 % всех врангелевских частей.
Так же, как и Деникин, Врангель первоначально предполагал найти опору в казачестве. Уже в мае 1920 г. казаки составляли не менее половины боеспособной части армии, подчиненной Врангелю в Крыму.
К лету 1920 года на Дону и особенно на Кубани и Тереке наблюдается рост «банд», постепенно приобретавших политическую окраску. Переломным моментом было введение продразверстки, предполагавшей изъять 33,3 % от среднего производства товарного хлеба на Дону и 65 % на Кубани.
Обилие пленных (и особенно казаков из Жлобинского корпуса) упрочило Врангеля в мысли сделать ставку на казачество. После разгрома корпуса Жлобы Врангель заявил донскому атаману Богаевскому, что двинется на Дон. Багаевский отнесся скептически. Слащев предупреждал Врангеля, что Дон пуст. Однако, по мнению Врангеля, сведения белой разведки с Дона и Кубани были благоприятны.
Действительно, на 7 июля 1920 года на Дону, Кубани и Тереке уже действовало 36 отрядов в 13 100 штыков и сабель с 50 пулеметами и даже 12 орудиями. К началу июля ЧК разгромил подпольный «Штаб спасения Дона». 50 % «банд» в Ростовском, Черкасском, 1-м Донском и Сальском округах были выловлены. А. П. Богаевский предупреждал: «Население на Дону не может примириться с большевиками, но оно не в состоянии восстать ввиду отсутствия казаков. Дон обессилел». Но именно на Дон Врангель высадил первый десант в начале июля. В отряде из 800—900 человек был большой процент офицеров из различных станиц Дона и разных политических организаций вплоть до «автономно-легальных профсоюзов из лагеря меньшевиков». Командовал отрядом очень популярный на Дону полковник Назаров.
Высадившийся отряд прошел от Таганрогского округа до центра 1-го Донского округа, станицы Константиновской, не встречая ни поддержки, ни сопротивления, но возрос всего до 1 500 человек. 25 июля он был настигнут большевиками и разгромлен. Обезлюдевший Дон врангелевский десант не поддержал.
Тогда Врангель обратил взоры на Кубань. Кубань не так пострадала и обезлюдела в гражданской войне, как Дон. В горных районах, в Баталпашинском, Лабинском и Майкопском отделах, действовала не имевшая никакой политической программы, кроме борьбы с коммунистами, «Армия возрождения России» генерала Фостикова, численно равная полку пехоты и бригаде конницы. Фостиков искал связи с кубанцами, ушедшими в Крым и Грузию. Но кубанских деятелей, как и прежде, разрывали противоречия: одни ориентировалось на Крым, другие все еще надеялись создать конфедерацию народов Северного Кавказа. Кроме прочего, они стали бороться за политическое влияние на армию Фостикова.
Врангель тоже особо на Фостикова не надеялся, это движение решено было «затушить или взять в руки». Оппозиционно настроенных к главному командованию кубанских деятелей решено было из Крыма на Кубань не выпускать. Относительно будущего Кубани единого мнения тоже не было. Предлагалось установить на Кубани власть послушной Врангелю Рады при атамане Филимонове (этот вариант считался худшим) или же создать Северо-Кавказский военный округ во главе с Улагаем и помощником к нему определить того же Филимонова. В ответ часть кубанских деятелей заявила, что «во главе десанта стоят люди, скомпрометировавшие себя в политическом отношении», и стала готовить параллельный аппарат управления для Кубани. «Все это создало страшную путаницу, интриганство, местничество, взаимную борьбу и подсиживание». Попутно близкий друг Врангеля генерал Шатилов «занимался продажей нефтяных бумаг, которые благодаря слухам о десанте вздувались в иене».