Через два дня к Краснову прибыла делегация от немецкого командования и заявила, что германцы никаких завоевательных целей не преследуют и уйдут, «как только увидят, что на Дону восстановился полный порядок». Что касается Таганрога и округа, то немцы заняли его лишь потому, что украинцы сказали, что он принадлежит Украине. Этот пограничный спор немцы предлагали Краснову разрешить с гетманом Украины П. Скоропадским. В ряде донецких станиц немцы оказались по просьбе казаков, которые искали у германских войск поддержки в боях с Красной гвардией.
Краснов убедился в том, что немцы побаиваются казаков и заинтересованы в союзе с ними. Сам он немцев не боялся — бил их на войне, да и женат, кстати сказать, был на немке. Но с реальным противником или реальным партнером надо было считаться, и Краснов в первом же приказе потребовал, «как ни тяжело для нашего казачьего сердца... чтоб все воздержались от каких бы то ни было выходок по отношению к германским войскам и смотрели бы на них так же, как на свои части».
Естественно, немцы грабили донскую территорию, но ограблению в основном подверглись Таганрогский и Донецкий округа, где подавляющую часть населения составляли крестьяне. Казачьи станицы пострадали в единичных случаях. Краснов развернул «взаимовыгодную торговлю», приравняв 1 марку к 75 донским копейкам. За 1 русскую винтовку с 30 патронами немцам давали пуд ржи или пшеницы. Подобную цену на оружие трудно назвать высокой. Она действительно была «взаимовыгодной». Немцы продавали доставшиеся им даром вооружение с русских складов на Украине, а Краснов его за бесценок скупал.
Взаимоотношения «доно-германские» сразу же теснейшим образом переплелись с отношениями «доно-украинскими». На Украине немцы установили власть гетмана Павла Скоропадского, потомка старинного рода, генерала русской армии. В области внешней политики Краснов первым делом потребовал от ведомства иностранных дел «войти в немедленные дипломатические сношения с Киевом». Однако донское правительство сразу же вступило с гетманом в конфликт. Стремясь укрепиться на линии Дона и в Донецком угольном бассейне, немцы поддерживали претензии гетманского правительства на Таганрогский и Ростовский округа Донской области, так как там якобы 67 % населения составляли украинцы (на самом деле — 27 %). Взамен гетман предлагал донским казакам... устье Волги. Между тем спорные округа давали 70 % всего налогового дохода Войска Донского, 81 % добываемого угля, на их территории располагалось 86 % фабрик, заводов и других предприятий области.
Донское правительство сразу же заявило, что «считает Ростов и Таганрог в Донской области. Присутствие германских войск не означает оккупацию или украинизацию этих городов», и начало тяжбу с гетманом за Таганрогский округ. Зная истинную цену «Украинской державе», донские делегации и сам атаман в основном переговоры вели с немцами, а гетманское правительство иногда с презрением называли «неудачным экспериментом на живом народном организме». Кроме того, взаимоотношения «доно-германские» сильно повлияли на взаимоотношения Дона и Добровольческой армии. Между немцами и «добровольцами» была взаимная вражда. Контакты Краснова с немцами сразу же обостряли неприязнь между Красновым и Деникиным, а попытки Краснова поддержать «добровольцев» вызывали настороженность и недоверие к нему со стороны германского командования.
28 мая Краснов встретился с командованием Добровольческой армии и настойчиво советовал ему наступать на Царицын (ныне Волгоград), в Поволжье. Тем самым атаман бил сразу трех зайцев: выпроваживал соперника из региона и снимал в глазах немцев вопрос о доно-деникинских отношениях; давал Деникину возможность соединиться на Волге с восставшими чехословаками, которые, как и Деникин, были враждебны немцам (все солдаты Чехословацкого корпуса были изменники, бежавшие из рядов австро-венгерской армии, ни немцы, ни австрийцы их в плен не брали, а если брали, то показательно вешали), тем самым на Волге образовался бы относительно мощный антисоветский и антигерманский фронт, и немцы, не желая ввязываться в очередные бои, прикрылись бы от чехов и Деникина буферным государством — Войском Донским; в-третьих, с захватом Царицына весь Юг был бы отрезан от Москвы, что наносило тяжелейший удар по большевистской власти.