Тамбовская провинциальная канцелярия и духовная консистория еще не кончили следственных дел о сосновских скопцах, как в Моршанск приехал статский советник Александр Волков для производства следствия.
Это было первое дело о скопцах. Волкову императрица предоставила право не только произвести следствие, но и положить решение над виновными. Августа 16-го он объявил приговор: бродяга Андрей был наказан кнутом и сослан в каторжную работу, Кондратий Селиванов приговорен к такому же наказанию, но так как во время следствия он успел бежать из тюрьмы, то на некоторое время и избавился от наказания. Вскоре однако он был отыскан и через месяц после наказания Андрея, 15 сентября 1774 года, высечен кнутом в Сосновке и сослан в Иркутскую губернию в вечную ссылку. Первые вступившие в секту белых голубей и склонявшие в нее других были на торгу биты батогами и сосланы в крепостную работу в Динаминд. Этой участи подверглись: Софон Потов, Пимен Плотицын, Иван Прокудин, Кузьма, неизвестный по прозванию, дьякон Семен Алексеев и дьячок Алексей Савельев. Остальные без наказания оставлены на месте жительства. Им только подтвердили, чтоб они не уклонялись от православной церкви и не склоняли в скопчество других.
Следствие производилось не в одной Сосновке. Над белыми голубями, обнаруженными в нынешних губерниях Орловской и Тульской, производили следствия особые комиссии, действовавшие под руководством того же Волкова. Так, в Туле был публично наказан и потом сослан в Динаминдскую крепость ближайший ученик Селиванова и главнейший его помощник, крестьянин деревни Масловой, Алексинского уезда, Александр Иванов Шилов, признаваемый скопцами за Иоанна Предтечу.
Таковы сведения, извлеченные из официальных дел. Обратимся теперь к скопческим сказаниям.
Из «Страд», или «Послания отца-искупителя», и из показаний, данных скопцами при производстве разных следствий, о Кондратье Селиванове известно следующее:
Он был родом из села Столбова, Орловской провинции, принадлежал к хлыстовской секте и находился в корабле богородицы Акулины Ивановны. По словам Селиванова, в этом корабле было тысяча человек, и между ними первою и главною пророчицей была Анна Родионовна. «Она узнавала в море и реках, — рассказывает Селиванов, — когда будет рыбе лов, а в полях хлебу урожай, почему и по явности она прославлялась. Знавши об оном, многие из миру (то есть не хлысты) приходили к ней и спрашивали: сеять ли нынешний год хлеб? А также о рыбе, ездить ли ловить или нет? И если она велит кому сеять хлеб или ловить рыбу, то много в тот год уродится хлеба и рыбы поймают, а в который год не прикажет, то ничего не поймают, не уродится хлеб».
В тот день, когда Селиванов вступал в корабль Акулины Ивановны, «ходила в слове», то есть прорицала, Анна Родионовна. На радении было восемьдесят человек. Когда он пришел в собрание, Анна Родионовна стала радеть и, пророчествуя, сказала, обращаясь к новому члену корабля:
— Сам бог пришел! Теперь твой конь бел и смирен![42]
Взяв крест, стала она подходить по порядку к каждому бывшему на собрании, давая его в руки. К Селиванову подошла она к последнему. Тот, будучи человеком смиренным, и теперь, как и после всегда, сидел на последнем месте, у самого порога. Он никогда ничего не говорил на собраниях, оттого и прозвали его «молчанкой». Подойдя к Селиванову, Анна Родионовна отдала ему крест и, обращаясь к пророкам, заговорила в «духе»:
— Ступайте на округу, угадайте, у кого бог живет?
Пророки пошли по кругу и стали промеж себя искать бога, искали у всех богатых, у всех первых людей, но ни у кого не нашли присутствия божества, Анна Родионовна, в исступленном восторге, сказала им от имени бога:
— Для чего ж вы меня, бога, не нашли? Где я пребываю? — И, указав на Кондратья, прибавила: — Вот где бог живет!
Приказав выдвинуть на середину горницы сундук, она села на нем и, посадив возле себя Кондратья, стала ему выпевать такое пророчество:
«Ты один откупишь всех иностранных земель товары, и будут у тебя их спрашивать, а ты никому не давай и не показывай, сиди крепко на своем сундуке. А теперь тебя хотят все предать, но хоть ты и будешь сослан далеко, хоть и наложат тебе оковы на руки и на ноги, но, по претерпении великих нужд, возвратишься ты в Россию и потребуешь всех пророков к себе налицо, и станешь ты судить их своим судом. Тогда тебе все цари, короли и архиереи поклонятся и отдадут великую честь, и пойдут к тебе полки полками!..»
Так был встречен Кондратий при вступлении в хлыстовский корабль. Он оставался смиренным, занимал всегда последнее место и, притворяясь немым и глухим, никогда не пророчествовал. Никто не слыхал его голоса, иные думали, что он и в самом деле глухонемой. Но «сила была в нем», как выражаются хлысты и скопцы. Раз зазвала его пророчица Анна Родионовна в особую горницу, с целью привести его в восторженное исступление, чтоб он заговорил.
— Я давно хочу с тобой побеседовать, — сказала она. — Садись возле меня.
И, посадя Селиванова, схватила крест. Желая привести его в исступление, она сказала:
— Приложись к кресту!
Но Кондратий сам взял у нее крест и проговорил:
— Дай-ка я приведу тебя самое.
— Ах, да и ты говоришь! — сказала она. — Что ж это мы никогда не слыхали, чтобы ты с кем говорил?
«И тут накатил на нее дух мой, — рассказывает Селиванов, — и она, сделавшись без чувств, упала на пол, и я было испугался того, как это бог мой ничего не знает. Взял дунул на нее своим духом, и она как от сна пробудилась, встала и, перекрестившись, сказала: «О, господи! Что такое со мной случилось? О, куда твой бог велик! Прости меня!» Взяла и приложилась ко кресту, и говорила: «Ах! Что я про тебя видела!» Я сказал: «Что такое видела? — Скажи, так и я тебе скажу». И тогда она стала мне сказывать пророчество».
Вот оно, второе пророчество Анны Родионовны Кондратью Селиванову:
— Полетела от тебя птица по всей вселенной всем возвестить, что ты бог над богами, царь над царями, пророк над пророками.
— Это правда, — спокойно отвечал ей Селиванов. — Смотри же, никому про то не сказывай.
Но и после того Кондратий Селиванов по-прежнему молчал на радениях. В то время поступил в корабль Акулины Ивановны новый хлыст, Александр Иванович Шилов. «Это был, — говорит Селиванов, — мне друг и наперсник, родился он с благодатью. Еще в мире (то есть до поступления в хлысты) бога узнал, произошел все меры, был перекрещенец и во всех верах был учителем, а сам говорил всем: «не истинна наша вера, и постоять не за что. О, если бы нашел я истинную веру христову, не пощадил бы своей плоти, рад бы головушку за нее сложить, отдал бы плоть свою на мелкие части раздробить».
И господь, услыхавши сие его обещание, — продолжает Селиванов, — избрал его мне в помощники. Потому и говорил я через искупительские уста свои (одному из хлыстов):
— Романушка. Поди, любезный, к одному человеку, зовут его Александром Ивановичем, и объяви ему о моем спасении и истинной вере, а он давно ищет и оною желает на путь истины придти».
Роман пошел к Шилову и сказал ему:
— Александрушка! Не можно ли как получше жить?
— Нет, если бы ты самого того прислал, от кого ты сам послан, я бы с ним поговорил, а с тобой говорить мне нечего. Знаю, что нет его больше на свете, и что только он один может греховный наш узел развязать.
Селиванов сам пошел к Шилову. И только что подошел к его дому, как тот встретил его словами:
— Вот кого надо. Кого сорок лет я ждал, тот идет, ты наш истинный свет, ты просветишь всю тьму, ты осветишь всю вселенную, тобою все грешные души просветятся и от греховных узлов развяжутся, и тебе я с крестом поклонюсь (то есть перекрестившись, и даже обеими руками). Ты один, а нас много, и рад я за тебя головушку сложить и на мелкие части плоть свою раздробить. Кто как хочет, а я почитаю тебя за сына божья. И ты поживи на земле, а я прежде тебя сойду. Тебе еще много дел надо на земле сделать, чистоту свою утвердить и всю лепость истребить, всех пророков сократить и всю гордость и грех искоренить.