Илья Петрович взял другой, третий.
— Все вместе росли? — спросил он.
— Вместе. Все на одной траншее.
— Выбрасывай. Кто собирал вместе с Димой, ребята? Тоже выбрасывайте.
С Димой никто не собирал, и никто не стал выбрасывать.
— А сыроежки-то у тебя где? Лисички?
— Там, у траншеи. Это я чтоб белые влезли…
За поворотом прогудела электричка.
— Не толкаться. Сидячих мест нет — будем стоять, — командовал Илья Петрович.
Сидячие места были. Все сидели, кто где хотел, и снова начали петь.
Один Дима не пел. Он сидел грустный. Смотрел на грибы, которые росли под елями и мимо которых ехал сейчас поезд. Корзинку он закинул куда-то под лавку. Корзинка была пустая, и Дима о ней не беспокоился.
«Радуются. Набрали себе грибов, веселитесь теперь, — глядел он на ребят. — А мне грибы ни к чему, мне воздух главное. Я и ездил — подышать».
В вагон сходились грибники со всех станций, теперь вагон был уже полный, даже на площадках стояли.
И когда поезд прибыл в город, началась давка, потому что все хотели быстрей выйти. Диму толкали, а он искал свою корзинку и не мог найти. Стояла вроде бы его, но, видимо, чужая, потому что полная всяких грибов. А пустой нигде не было — во всём вагоне.
«Да моя же это корзинка, — удивился Дима, — вот же на ручке написано: «Дима П.».
— Дима! — закричали с платформы. — Что ты застрял?
И он выбежал из пустого вагона.
Ребята шли уже впереди, все вместе, а в середине шёл Илья Петрович с корзиной за спиной и с толстым посохом в руках.