— Это для нашей же безопасности! — возмутился Ролм.
— А с крыльями что прикажешь делать? — едко спросил Сирн. — Тоже обрезать?
— Спрячем под плащом, — нашёлся Ролм.
— Вот и волосы под капюшоном спрячу! — отрезал демон, цапая из-под носа у Римма оладушек и целиком запихивая в рот.
— Ну и ладно, — Ролм вздохнул и, смирившись, к моей радости спрятал нож. А то, чего доброго, и нас с Сиеллой заставит волосы обрезать.
Поужинав, парни занялись приготовлением постели. Нам с Сиеллой галантно предоставили печь, но мы живо отказались. Только что растопленная, она была ещё слишком горячей. Да и матрас там был только один, узкий и промятый, набитый прошлогодним сеном. На полу разложили другие: пошире и потолще. И пахли они, честно говоря, не мышами, а пряными луговыми травами. Покрывала были жёсткие и колючие: войлочные, из овечьей шерсти. Сиелла предпочла заснуть в обнимку со своим вампиром. Оно и понятно, так теплее, да и приятнее.
Мне досталось место между демоном и рыжеволосым вампиром. Я всё никак не могла уснуть: матрас шуршал, покрывало кололось. В углу скреблась и точила зубы бодрствующая мышь. Когда я устала ворочаться, все уже спали.
За стеной уже довольно давно выли коты. Сцепились за территорию или за самку. Хотя и не сезон, вроде. Сон пропал окончательно. Я осторожно вылезла из-под покрывала, едва не наступив на Римма, спящего в обнимку с найденной меховой шапкой, изрядно побитой молью. Вышла из комнаты. Постояла в сенях, разглядывая чуть поблёскивающее в темноте кольцо от крышки погреба, а затем подошла к главному входу и осторожно приоткрыла дверь.
И замерла. Коты перестали выть. Точнее, кот. В пятне лунного света, на голубоватом снегу, стояла вылепленная из мрака фигура пса. В пасти безжизненно болталось кошачье тельце. Пёс чуть повернул голову на скрип, и я в ужасе уставилась на два фосфоресцирующих зелёным огонька. Не помню, как захлопнула дверь и прижалась к ней спиной. Сердце колотилось у самых рёбер, дико, размашисто. Страх затопил с головы и до пят, заставив оцепенеть.
Так вот какой "пёс" там выл. Нежить, охочая до кошек, когда-то действительно бывшая псом. Не брезгующая иногда и людьми, не способными оказать сопротивления. А черепушки то, развешанные на деревьях не особо помогают. Я нашарила в темноте засов и задвинула его.
"А почему он вообще не был заперт?" — вспомнила я. Дверь то вовнутрь открывается! И в нашу комнату тоже. Я толкнула дверь, ведущую в хозяйскую спальню, и скрипнула зубами. Она была заперта изнутри. Уж не знали ли хозяева про гуляющую в округе нежить? И не решили таким образом избавиться от неприятных гостей, которые, впрочем, расплатились полновесным золотом? Ведь кто знает, может, у гостей ещё целый мешочек ценного металла в кармане припрятан!
Эх, Ролм! Лучше бы ты действительно медью расплатился!
Сирн
Утро встретило многоголосым кукареканьем по всему селу. Хвостатые будильники буквально надрывались, соревнуясь пением с соседями. Осторожно скрипнула дверь — в комнату боязливо заглянул хозяин. И тут же прянул назад, заметив наши помятые лица. Я сдвинул брови и довольно грубо ляпнул:
— Завтрак тащи.
Селянин вытаращил глаза, но тут же скрылся за дверью. Минутой позже оттуда донеслись возня и перестук, затем короткий, сдавленный стон и звон разбившегося горшка.
Вампиры заинтересованно вытянули шеи, ожидая продолжения, но его не последовало.
Кнеса вылезла из-под покрывала, странно косясь на дверь и приплясывая.
— Ты чего?
— Туалет во дворе, — нехотя созналась девушка.
— И что? — не понял я.
— Жду, когда рассветёт.
— Зачем?
Кнеса скривила губы, но объяснять не стала. Постояла ещё не много, страдальчески морщась. Потом решилась и бочком проскользнула в сени. Почти сразу же там раздался отчаянный мявк, дверь в комнату снова отворилась, пропуская давешнюю тётку с подносом и тощего рыжего кота, молнией скользнувшего у неё из-под ног. Тётка брякнула поднос на стол так, что нарезанный ломтиками хлеб чуть не выпрыгнул из чашки, забрала вчерашний кувшин и, выдернув из-под Ролма изрядно помятую меховую шапку, удалилась. Кот напротив: шмыгнул на печь, зашуршал матрасом и боязливо уставился на нас жёлтыми глазищами.
Сиелла потянулась было его погладить, но кот шарахнулся от руки, как от раззявленной пасти и забрался ещё выше, на мешок с сушёными яблоками, не переставая таращится на нас.
— Может, ему молока налить? — жалостливо покосилась на кота Сиелла. Хозяйка оставила на столе целый кувшин.