Н. Вагнер
БЕЛЫЕ КАМНИ
Светлой памяти
Нинель Ивановны Вагнер
Может быть, и не стоило Леонидову писать этот, по его мнению, увлекательный и поучительный роман, если бы не жили в определенное время хорошо знакомые, милые его сердцу люди, пребывание которых на земле было по-своему примечательным, впрочем, как непременно примечательна жизнь всех остальных обитателей планеты. Но дело в том, что он знал именно этих людей лучше, чем многих других, знал их стремления и усилия в жизни. С их судьбами переплелась его собственная судьба. Он знал время, которое довелось прожить рядом с ними, а вне времени, как известно, ничего и никогда не происходит.
А все началось в жаркий солнечный полдень, когда запыхавшийся Евгений Семенович Леонидов ввалился вслед за своей пятнадцатилетней дочерью Ириной в раскрытую дверь номера, где незадолго до этого поселились Магда и Александр Дубравины. Был с ними и сын Алешка, ему в то время исполнилось четырнадцать. Они приехали в скромный подмосковный пансионат, расположенный в еловом лесу, чтобы провести свой отпуск вдали от суеты повседневной жизни, которая за год изрядно утомила. Близость Москвы, где бывать удавалось не часто, тоже соблазняла их.
Ирина первой появилась в комнате, оглядела еще не распакованные чемоданы, Магду, а затем Александра и села верхом на новенькую банкетку.
— Откуда ты, такая бойкая? — спросила Магда и тотчас услышала из коридора тяжелые, размеренные шаги.
Это ступал Леонидов, как командор.
— А кто вы? — в свою очередь спросила Ирина. — Утром здесь еще никто не жил.
В это время проем двери заполнил своим грузным телом высокорослый Леонидов с густой копной вьющихся, почти сплошь седых волос и ясными голубыми глазами. Ему, как подумалось Магде, было под пятьдесят, хотя позже она узнала, что Леонидову исполнилось сорок четыре года.
— Здравствуйте! — приветствовал он Дубравиных и, переведя дух, тяжело опустился на стул. — Прошу извинения за мою принцессу. — Потом, обращаясь к ней, выговорил: — Ирина, ты опять ведешь себя неприлично. Ворвалась в чужой номер. И, конечно, без разрешения. Еще раз прошу нас извинить. Ирина постоянно заставляет меня краснеть за нее. К этому я уже, кажется, начинаю привыкать.
Магда и Александр с любопытством разглядывали незваных гостей, не испытывая, однако, и доли раздражения. Обоим показалось, что они где-то видели этого большого седоволосого человека. Лицо его было настолько знакомым, что не оставалось никакого сомнения: они повстречались с ним не в первый раз. Впрочем, в наш космический век можно, даже сидя дома, увидеть человека, летающего где-нибудь в поднебесных далях.
Александр в силу привычки, присущей людям журналистской профессии, первым попытался удовлетворить любопытство:
— Я вас определенно где-то встречал…
— А откуда прибыли вы? — спросил Леонидов. — Судя по чемоданам, издалека.
— Вы угадали, — ответила Магда. — Мы живем на Урале.
— Вот там-то мы и виделись! — оживился Леонидов. — Театр, в котором я когда-то служил, приезжал к вам на гастроли. Правда, с театром я расстался давно. Теперь главным образом пишу. Тоже для театра. Худо-бедно, но так.
— Нет, увидеть вас в театре мы не могли. Летом, когда гастролируют театры, мы обычно уезжаем.
— Вы имеете такую счастливую возможность — каждый раз отдыхать именно летом? Кем вы работаете?
— Преподаю.
— Где?
— В училище и в институте.
Как показалось этому великану, Магда отвечала на его вопросы неохотно. Однако он не преминул уточнить:
— В каком училище и в каком институте?
— В хореографическом и полиграфическом.
— Все в рифму! Но как это сочетается еще?
— Очень просто: в хореографическом — физику и немного математики, в институте — высшая. Там я совместитель.
— Вы удивительная женщина! Не пойму, как с вашей милой внешностью уживаются такие непостижимые для меня науки.
Все это время Александр молчал, прикидывая, где могла произойти встреча с Леонидовым. И, наконец, он воскликнул:
— А я все-таки узнал! Одно время вы часто выступали по телевидению. Вели «Голубой огонек». Абсолютно точно! Вы беседовали с первыми космонавтами.
— Да вы же Леонидов! — с уверенностью уточнила Магда.
— Он самый. Было, было! И тем горжусь!
Леонидов, видимо, уже передохнул после похода, из которого вернулся с дочерью. Он резко поднялся, расправил огрузневшие плечи и приказал Ирине:
— Ну-с, принцесса, пора и честь знать. За мной! Быстро, быстро, — добавил он, заметив, что Ирина и не собирается покидать комнату. — Ну, хорошо! Я ухожу, но ты не рассчитывай на то, о чем просила вчера.
Леонидов решительно шагнул к двери. Ирина тотчас соскочила с банкетки и последовала за отцом. Она была легкая, стройная, волосы вились как у отца.
— Еще раз извините за вторжение, — уже из коридора сказал Леонидов. — Отдыхайте, а после обеда приглашаем вас в орешник. Там имеется очень милая лужайка, где можно превосходно отдохнуть. Это совсем рядом, на территории, сразу за водокачкой.
Щелкнул замок в двери напротив. Однако вскоре Леонидов вновь заглянул в номер Магды и Александра.
— Мы совсем забыли объяснить, где можно пообедать. Буквально в двадцати шагах от нашего коттеджа имеется уютный лесной ресторан. Он обслуживает только отдыхающих. Если не возражаете, пообедаем вместе. Через полчасика можем за вами зайти. А уж на лужайку приходите непременно. Помните, если и существует понятие «радость бытия», то оно мыслится при одном условии.
— При каком же? — поинтересовалась Магда.
— В общении с живой природой, вне проходящей бесследно суеты. Именно суета губит в каждом из нас творческое начало, а нередко саму индивидуальность. Так что не теряйте счастливый случай, здесь природа вокруг нас.
Ровно через полчаса в комнате появилась Ирина. Ее широко раскрытые глаза рыскали по стенам и полочкам, они подмечали все, что появилось тут после того, как чемоданы были распакованы, а различные вещи и предметы, находившиеся в них, заняли свои места. Она тронула рукой зеленое, в крупную клетку платье Магды, висевшее на плечиках, спросила:
— Самовязка?
Получив утвердительный ответ, быстро перебрала коробочки с кремом и духами, книжки в цветастых переплетах, принадлежавшие Алешке. Потом сказала:
— Папа просил, чтобы вы выходили. Мы идем обедать.
Магда, Александр и Алешка были уже готовы и потому сразу же, вслед за Ириной, вышли на улицу. Леонидов их ждал на узкой асфальтированной дорожке, которая вилась меж угрюмых вековых елей. Они прошли по дорожке и вскоре за стволами деревьев увидели длинное обветшавшее здание с высокими, от земли до крыши, окнами. Это и был лесной ресторан с незатейливым названием «Ельники». Здесь все называлось «Ельники»: и автобусная остановка на автомагистрали, и сам пансионат. Конечно, вокруг росли не только елки, встречались и заросли черемухи, дикой вишни, орешника, рядом с прямыми стволами лип так же стройно тянулись к небу рябины. Но ель преобладала, и, поскольку Подмосковье — не Урал, где склоны гор и равнины густо поросли елью, к этим величавым деревьям здесь, очевидно, было особое отношение. По дороге к озеру, как позже узнали Магда и Александр, встречались даже сосновые перелески, но им, однако, было далеко до уральских сосновых боров, которые Александр сравнивал с пальмовыми рощами. «Сосна — та же пальма, — утверждал он, — только в северном исполнении».
Леонидов широким жестом распахнул стеклянную дверь ресторана, пропустил Магду, Александра и детей, потом вошел сам, тотчас обратив на себя внимание официанток и сидевших за столами людей. Из середины небольшого зала навстречу Леонидову устремился щуплый низкорослый человек с пролысиной и черными, жгучими глазами. Он тут же представился Магде и Александру и быстро, однако очень четко выговаривая слова, сообщил Леонидову, что он заскочил сюда проездом, наскоро перекусить, потому что дел впереди невпроворот и еще неизвестно, когда ему удастся в такой хлопотный день поесть.
Звали этого энергичного неспокойного человека Владимиром Павловичем Долиным. В ту пору, наверное, вся страна знала популярного конферансье, а также иллюзиониста Владимира Долина. Без его участия не проходил ни один праздничный концерт по телевидению. В передачах «Голубого огонька» он тоже принимал участие, и нередко вместе с Леонидовым.