— Я сейчас! — обрадованно сказала Шурочка. — Схвачу такси и мигом примчусь!
«Надо хотя бы согреть чай, — подумал Леонидов. — Больше и угостить ее нечем. А ведь были и другие времена…» И тут пришли на память те дивные вечера в Подмосковье, когда он, Леонидов, впервые увидел Магду, Александра, боевую, никогда не унывающую Валерию… В ту пору денег Леонидов не считал, а теперь и считать нечего. Старые пьесы в театрах не шли, новую не приняли, съемочных дней не стало. Книга, которой отдавал теперь все свое время Леонидов, требовала многих месяцев труда, а может быть, и лет… На этом и оборвались мысли Леонидова о его сегодняшнем житье-бытье, вернее, отступили на задний план. Пришла Шурочка. Ее живые, чуть раскосые глаза стрельнули в один, затем в другой угол, прошлись по запыленным стеллажам и приметили все. Она исчезла в коридорчике и быстро вернулась оттуда с тяжелой сумкой, прошла на кухню и начала выкладывать на стол банки и свертки с редчайшими деликатесами.
— Шурочка! — разведя от удивления руками, воскликнул Леонидов. — Такой роскоши я не видел бог знает с каких времен! Давай сразу подобьем бабки, сколько все это стоит.
— Потом! — отмахнулась Шурочка. — Разбогатеешь — отдашь.
— Нет уж, мадам, увольте! Я вам не Семеон, а трудящийся человек. Есть у меня кое-что в кошельке, есть мизер и на книжке. Впереди только ничего нет. Так что не советую вам ждать, когда я разбогатею. Скорее получится все наоборот. — Он положил на буфет три десятки. — Надеюсь, хватит? Уважаю себя за то, что никогда не заглядываю в далекое будущее. Потому и не паникую. Если думать, к какому краху я приду через полгода, даже через три месяца, то ведь и с ума сойти можно. А будучи сумасшедшим, много не поработаешь.
Шурочке нравилось, что Леонидов по-прежнему шутил и был явно приветлив. Она заварила чай, аккуратно поставила чашки, разложила на тарелки принесенную еду. Леонидов ел, как всегда, аппетитно, временами закрывая глаза и урча от удовольствия.
— Ну, кажется, все, сдаюсь! — сказал он, откинувшись на спинку стула, едва не развалив его. — Вот и мебель пора бы сменить. Не пойму, отчего я не сделал этого раньше? Все следует делать вовремя.
А Шурочка уже не слушала его. С тряпкой в руке она проворно передвигала диковинные заморские вещицы, расставленные в комнате на стеллажах, секретере, письменном столе. Леонидов расхаживал по комнате с сигаретой и сдерживал Шурочку, просил бросить эту возню с пылью и хламом, предлагая послушать лучше новые диски и хотя бы немного отдохнуть. Но Шурочка продолжала свое дело, сбегала в ванную за тряпкой и стала протирать пол.
Квартира после уборки преобразилась. Все как будто было таким же, на тех же местах стояла мебель, точно в том же порядке были расставлены привезенные из-за рубежа сувениры и висели на стенах многочисленные фотографии, но во всем ощущалась какая-то торжественность, и воздух словно стал прозрачнее, свежее. А Шурочка уже стояла в коридоре, заглядывала в зеркальце и поправляла волосы под замшевой шляпкой. Ее глаза сверкали таким задором, как будто и не остался позади длинный рабочий день. Леонидов с нежностью поцеловал Шурочку в щеку, и она припала на какой-то миг к его груди, потом вдруг отстранилась, помахала пальчиками, затянутыми в лайковую перчатку, и исчезла за дверью. Одиноко стало в комнате. Словно и не приходила Шурочка, хотя все вокруг напоминало о прикосновении ее быстрых и умелых рук.
Леонидов посидел неподвижно за письменным столом, глядя на увеличенную фотографию Белых камней, недавно присланную Александром. Тоскливое чувство одиночества овладело им.
Магда!.. Вот единственный человек, единственная женщина, которая по-настоящему волнует его и может заполнить эту пустоту. Именно Магда — то совершенство, которому должно служить всю жизнь. Во всем этом Леонидов не мог признаться до поры даже самому себе, хотя, как понял теперь, боготворил Магду с того дня, когда увидел ее впервые. И еще он вывел для себя печальное заключение: чем старше становится человек, тем взыскательнее он в выборе любимой женщины, несмотря на то, что забывает при этом о гаснущих год от года своих собственных достоинствах. Ну чем не прекрасны, каждая по-своему, Шурочка и Лиза? Возможно, они и любят его, и относятся к нему с бесконечной преданностью, однако ни с той, ни с другой он не смог бы соединить свою жизнь. И то, что Леонидов встретил такую женщину, как Магда, представлялось ему чудом. А ведь мог и не встретить!.. Но — Александр!.. Он, как представлялось Леонидову, был не столько преградой, сколько запретом. Да, переступить через это Леонидов не может и поэтому будет смирять свою страсть, будет держать свое светлое и сильное чувство к Магде в том самом уголке души, где образовалась ноющая пустота одиночества. «Очень даже мелодраматично, — подумал Леонидов, — но от этого никуда не денешься. Это так!..»
В мае Магда и Александр получили письмо от Шурочки. Сам по себе факт получения письма от нее для Дубравиных был неожиданным. Шурочка только раз, около года назад, прислала о себе маленькую весточку и надолго умолкла. И вдруг пришло объемистое, в несколько страниц, письмо, которое немало огорчило Магду и Александра. В самой первой строчке Шурочка сообщала о том, что у нее случилось большое горе. Евгений Семенович Леонидов в тяжелом состоянии находится в больнице, у него — инфаркт. Шурочка писала, что все последнее время у Евгения Семеновича было много неприятностей, но самым большим ударом для него явился уход Ирины к матери. Он так сильно любил Ирину, отдавал ей всего себя, а она предала его в самый трудный момент. В последнее время Ирина запустила учебу, отец строго взыскивал с нее за это, что, разумеется, пришлось не по нраву ей. Да и одеть он не мог ее толком, чем тоже очень терзался. Евгений Семенович пошел даже на то, что продал машину. Хотел поправить свои дела, обиходить дочь и получить возможность спокойно писать свой роман, а из всего этого вот что получилось: потерял Ирину и сам угодил в реанимацию. Машину же продал за бесценок, наживаться не умел. Из письма было ясно, что Шурочка делает все, чтобы облегчить участь Леонидова. Каждый день ходит в больницу, все свое свободное время дежурит около него. Так она решила поступать до тех пор, пока Евгению Семеновичу не станет лучше. В этом она видела свой долг перед самым любимым и дорогим для нее человеком. А там, после выздоровления Леонидова, во что она твердо верила, пусть будет как будет. Возможно, он и не любит ее вовсе, и в этом случае они расстанутся навсегда. Еще Шурочка просила совета у Магды: правильно ли она поступает и как ей держаться по отношению к Лизе, которая дважды навещала Леонидова?
Письмо произвело на Дубравиных удручающее впечатление, а у Магды вызвало чувство черной хандры. Магда никак не могла себе представить, что человек такой огромной жизненной силы, как Леонидов, вдруг неожиданно был сбит с ног ударами судьбы.
— Шурочка, конечно, верный товарищ, — сказала Магда, — но надо подумать, чем можем помочь мы?
Александр не ответил, сам переживая за Леонидова и стараясь отделаться от назойливой мысли: совсем недавно черные тучи кружили над головой Владислава, теперь они словно сдвинулись и нависли над Леонидовым. То ли еще может быть впереди?
— Наверное, нам не надо оставаться на отпуск здесь, — снова заговорила Магда. — Не следует ли повторить поездку в Подмосковье? Повидались бы с Евгением Семеновичем, все было бы ему легче…
— Я думаю, — ответил Александр, — отправиться в командировку в Москву сейчас. Есть такая возможность. А потом можно поехать и всем вместе.
На другой день Дубравиным позвонил Семен. Он поспешил передать новость о болезни Леонидова и объяснил его теперешнее состояние неумеренным чревоугодием, а главное — все той же занятостью и перегрузками в работе. «Непонятно, куда человек спешил? С этим вашим стремлением в светлое будущее можно очень скоро оказаться в прошедшем времени». Александр попробовал умерить пыл Семена, пристыдил его по поводу неуместного остроумия, но тот продолжал кипятиться, называя Леонидова и ортодоксом, и восторженным юношей тридцатых годов, пока не выговорил до конца все, что думал в связи с внезапной болезнью их общего друга. Только после этого речь его стала спокойной и рассудительной. Оказалось, что он уже побывал у Леонидова в больнице, нашел его в приличном вполне состоянии, и, как сказал врач, если с больным не повторится ничего подобного в ближайшие дни, он через месяц благополучно вернется домой.