Я достала свёрнутую пачку купюр и уже почти протянула верхнюю из них кассирше, как, вдруг, изумлённый тон Леона меня остановил, как столб велосипедиста.
– И откуда у тебя столько валюты?
Я взглянула на пачку денег и ахнула. Это были не меньше не больше – 500 евро и причем одной бумажкой.
– Хм… где-то я уже видел похожие купюры, – сощурил свои янтарно-карие глаза Леон, его ресницы были гораздо длиннее и гуще, чем мои. Интересно, а это законно – иметь парням такие ресницы? Края его пухлых губ слегка приподнялись в лёгкой усмешке. На загорелых щеках заиграли ямочки. – Где же ты их взяла?
– Где взяла, там больше нет, – вздохнула я, ругая себя за свою неосторожность. Леон же лучший друг Косты, и, если ему сейчас что-нибудь не соврать, он заложит меня с потрохами этому Фараону.
– Да что ты знаешь о жизни, богатый избалованный мальчик, которому родители проплатили всю учебу! – попыталась я перевести тему и даже выйти на личный конфликт. – Ты – типичный белый студент – эгоцентричный и все покупающий!
– Но-но! Я не скупердяй! – возмутился он, – я ценю доброту и щедрость выше всякой валюты!
– Проверим? – ухмыльнулась я от внезапно возникшей в моей голове дерзкой идеи.
Леон лишь пожал своими огромными широкими плечами.
– Не задерживайте очередь! Вы будете платить? – в сотый раз спросила меня возмущенная кассирша. – Наличные или карта?
– Кошелек друга, – невинно улыбнулась я, кивая в сторону ошарашенного Леона. – Сейчас он за все платит!
С этими словами я подняла свой тяжелый от всякой всячины поднос и пошла в зал, искать свободный столик.
Лужа 8. Тайная комната
План был таков: оставить где-нибудь свой поднос и сбежать под поднявшийся шум от возмущений Леона. При хорошем раскладе я не только унесу ноги с этой пафосной территории «белых» студентов, но и смогу стянуть с подноса разноцветный пончик.
Он сейчас очень бы пригодился моему урчащему животу.
Но переполоха не произошло, потому что этот накаченный красавчик взял и молча оплатил мой обед. Я слегка задержалась возле кассы – ровно настолько, чтобы расслышать и запомнить трехзначную цифру, которую ему назвала кассирша.
Затем я быстро стряхнула на свое лицо длинную челку, так, чтобы она максимально его закрывала, а особенно – глаза. Мне сейчас было важно оставаться анонимной и незамеченной. Чем меньше народа меня узнает и запомнит, тем лучше. Ища абсолютно свободный столик, я все дальше углублялась в зал, пока, наконец, не нашла возле стены один, совершенно никем не занятый.
Я с облегчением и грохотом поставила свой тяжеленный поднос на белую скатерть и с аппетитом принялась уплетать шикарный долгожданный обед, которого мне бы хватило на неделю.
Совсем скоро я поняла, почему этой столик так долго оставался свободным. А точнее – для кого он был «вечно» зарезервирован. Но обо всем по порядку. Сначала я снова услышала этот негромкий, но настойчивый баритон.
– Разреши присоединиться?
Не дожидаясь ответа, Леон плюхнулся напротив меня:
– Приятного аппетита!
– Пшол ф фопу! – совсем не гостеприимно промямлила я, быстро пережевывая свой греческий салат.
– Фто-фто? – передразнил он.
– Сам не подавись, говорю! – ответила я.
– Постараюсь, – пробурчал он, искусно и быстро работая вилкой и ножом, словно аристократ в дорогом ресторане.
Несколько минут мы молчали, он с неодобрением косился на меня, а именно – на то, как зверски я расправляюсь прямо руками с огромными королевскими креветками в кляре.
– Что ты от меня хочешь? – наконец, негромко, но твердо спросила я и добавила, как мне казалось, очевидный ответ. – Я отдам тебе всю сумму за обед, как только разменяю деньги!
– О, ерунда! Забей! – отмахнулся Леон, – мне не нужны твои деньги. Я верю, что однажды все само вернётся и гораздо больше.
«Ага, мечтай, – подумала я, а вслух произнесла. – Так, о чем ты там хотел поговорить? Если что, я не встречаюсь! Любимый есть. Остался в моем городе. Ждёт меня. И ты. ды. и ты. пы.
В общем, это было стандартное враньё и уже хорошо отработанные сентиментальные фразы, после которых мои немногочисленные ухажеры сразу растворялись в воздухе.
– Что ж, поздравляю! – пожал плечами Леон с вполне искренней улыбкой. Затем он игриво поднял вверх свою правую бровь. – И как же зовут этого счастливчика?
К такому вопросу я была явно неготова. Мало кто интересовался моим прошлым, а уж тем более – такими личными деталями.