Эрин хихикает:
– Просто выбери любой цветок, Скайлар, – произносит она, закатывая глаза, глядя на мои муки выбора.
Я протягиваю руку к белому цветку. Я никогда не стремилась стать частью большинства.
Эрин заключает меня в объятия.
– О боже, у нас будет мальчик! – восклицает она.
Я позволяю ей себя обнять. Я уже привыкла к ее объятиям. Иногда я тоже обнимаю ее, потому что – чего уж там скрывать – это единственное проявление человеческой любви, которое у меня было в последние полгода.
А я, черт побери, все время возбуждена! Рвотная фаза беременности перетекла в фазу ненасытного желания. В том смысле, что – я клянусь! – кровь все время приливает к нижней половине моего тела, от чего мой клитор возбуждается в самые неподходящие моменты. Вчера я испытала оргазм, пока каталась на велотренажере. Все эти вибрации от кручения педалей… Я даже не стала останавливаться. Я просто опустила руку и довела дело до конца, ненадолго сбавив скорость, пока корчилась на велосипедном сиденье.
За обедом в прошлое воскресенье, когда Гриффин наклонился и убрал у Эрин прядь волос за ухо и что-то ей прошептал, я чуть не взорвалась прямо за столом. Я представила себе, каково это – чувствовать его горячее дыхание у себя на шее, когда он что-то шепчет прямо мне в ухо. Мне даже пришлось выйти из-за стола и дать выход своему напряжению в общественном туалете.
Я стала просто мастером молчаливых оргазмов.
– Мальчик? – переспрашиваю я, глядя на цветок у себя в руке.
Эрин тянет меня за руку к пустому столику и усаживает за него.
– Это старое поверье, – объясняет она. – Надо предложить беременной женщине на выбор белую лилию и красную розу. Если она выбирает розу, у нее будет девочка. Если лилию – мальчик.
Она указывает на цветок у меня в руке.
– К тому же белые лилии – мои любимые цветы, такое вот дополнительное преимущество.
– Хм-м-м… – мычу я. – Довольно девчачий цветок для мальчика, ты не находишь?
– Вообще-то, в греческой мифологии лилия была символом чувственности и сексуальности, длинный пестик этого цветка символизирует фаллос.
– Думаешь, у Горошинки будет длинный пестик, да? – дразню я ее.
– Если гены на это влияют, то очень длинный пестик.
Вот блин! «Достоинства» Гриффина – это последнее, о чем мне нужно знать. У меня текут слюнки, словно мой нос учуял запах еще одного чизбургера. Я уже чувствую, как кровь приливает к нижней половине моего тела.
– Э-э-э… Эрин, – говорю я. – Я вовсе не хочу ничего знать про фаллос твоего мужа.
Она смеется, берет меня за руку и ведет к двери.
– Ладно, больше никаких разговоров про невероятный член Гриффина и его мастерство в соответствующей области. Пошли по магазинам!
О боже, неужели она это сказала?! Клянусь, она словно прочитала мои мысли и теперь нарочно старается давать пищу моим чудовищно неуместным фантазиям. Может, она нарочно меня мучает, потому что знает, что я испытываю к нему влечение? Гриффин – это пресловутый запретный плод, причем, как выясняется, с длинным и очень искусным пестиком. Почему человеку свойственно хотеть того, чего у него нет?
По пути к выходу я напоминаю себе, что Гриффин – единственный мужчина, который был у Эрин, так что ей не с кем сравнивать. Из этого я делаю вывод, что он, может, вовсе и не столь искусен в сексе, как она утверждает.
Мы проходим несколько кварталов к элитному бутику с одеждой для беременных. Все это время Эрин не перестает рассказывать, как шикарно я буду выглядеть. А я размышляю о том, что в последние недели ее почти не было в моей жизни, если не считать нескольких эсэмэс и одного имейла. Но теперь она, кажется, в порядке. Даже счастлива. Беззаботна. Что бы это ни было, кажется, все уже позади. Может, Гриффин был прав и ей просто нужно было время после УЗИ, чтобы привыкнуть к новой реальности.
В магазине нас встречает девушка, которая рассказывает, что сейчас в моде. Она провожает меня в примерочную, где лежит несколько макетов беременных животов разного размера, которые можно пристегнуть и посмотреть, как одежда будет на мне выглядеть, когда живот подрастет.
Эрин выбирает вагон и маленькую тележку нарядов для примерки. Она выбирает все – от штанов для йоги до коктейльных платьев. Я даже представить себе не могу, что мой живот когда-нибудь заполнит переднюю часть дизайнерских джинсов, которые она мне протягивает. Они, должно быть, для женщин, вынашивающих близнецов.