— Мы тебя все-таки дождались, пижон!
Голос прозвучал как-то странно в этом пустом помещении, как и смех нескольких мужчин, раздавшийся вслед за этими словами. Градец прикрывал ладонями глаза и стремился разглядеть кого-либо из своих противников. Но все было напрасно. В тот момент когда ему показалось, что он определил направление, откуда раздался первый голос, за его спиной кто-то произнес:
— По-видимому, тебе одной взбучки мало. У тебя, видно, твердая башка. Хорошо! Сегодня тебе будет хуже. Сегодня пришьем.
И тотчас послышался третий, который Градец узнал сразу, — голос Хэкла:
— Внимание, ребята, мне он нужен живой! Он должен нам рассказать, с кем здесь связан.
Градец понял, что на этот раз ему не уйти и положение безвыходное: он был окружен огнями, как загнанный зверь. Спина его покрылась холодным потом. Неожиданно он с новой силой ощутил все те удары, которые получил от этих молодчиков два дня назад. Однако это длилось всего секунду, потому что безнадежная ситуация, в которой он оказался, вызвала у него отчаянную решимость дешево свою жизнь не отдавать. Он схватил стоявший на столе стакан и швырнул его в самый яркий прожектор. Стеклянные осколки разлетелись во все стороны, прожектор погас, и Градец вдруг обнаружил в этой стороне четкие фигуры двух своих противников. Это были Фанта и Бем. Градец быстро нагнулся, схватил один из стульев, вырвал у него ножку и, вооруженный ею как дубинкой, воинственно воскликнул:
— Налетайте, ребята! Я покажу вам, как дерутся у нас в Чехии!
Градец бросился вперед. Дрался он, несмотря на свои незажившие раны, на удивление отважно. Более того, противники были настолько ошеломлены его неожиданной атакой, что начали трусливо отступать...
У Збышека Броневского за кулисами в это время находилась его сестра Зуза. Стараясь успокоить брата, она гладила его по голове. Но он все равно нервно вздрагивал при каждом выкрике, ударе или другом звуке борьбы, доносящемся из бара. Збышек физически ощущал, какие удары достигают цели и что там внизу творится. Вдруг он хрипло затянул:
— Ешче Польска не згинела...
Медленно, с пьяной нетвердостью в ногах, Збышек встал. Зуза, поняв, что он собирается сделать, испуганно запричитала:
— Не смей этого делать, Збышек! Они убьют тебя! Не ходи туда!
Он грубо ее оттолкнул:
— Ерунда! Меня убьют? Человека, который пережил Мазурские равнины и Арнем? Меня — из отборных десантных польских частей? Вздор, Зуза!
Она повисла у него на шее и закричала:
— Что будет со мной? Не ходи! Какое тебе дело до всего этого? Подумай прежде всего о нас двоих, Збышек... Подумай обо мне — я уже не могу так дальше жить! Если ты меня отсюда не увезешь, я покончу с собой! Не ходи!
Он оторвал ее руки от своей шеи:
— Там звенят клинки! А в этом случае польский шляхтич не может стоять в стороне. Пусти!
Збышек как буйвол ворвался в бар, где дела у Градеца шли неважно. Бандиты загнали Ирку в угол зала и, несмотря на то, что он отбивался с цепкостью и сноровкой бывалого драчуна, подбирались к нему все ближе. Наконец Бему удалось выбить у Ирки ножку от стула. С этого момента Градец оказался беспомощным и понял, что это конец.
Именно в эту, казалось, последнюю для Ирки минуту в бар ворвался Збигнев Броневский. Четкими десантными приемами и ударами он укладывал одного противника за другим. Он перевернул в схватке вверх дном весь бар, оставив за собой груды мебели. Потрясенные и перепуганные бандиты стали трусливо отступать, с трудом поднявшись с пола. У Градеца появилась новая надежда. Выразительно поднятым большим пальцем руки он поблагодарил Збышека. Броневский бросил ему ножку от стула и встал рядом. Теперь они сражались вдвоем против пятерых, а это было уже недурно. Броневский негромко крикнул Градецу:
— Беги! Я задержу их!
Градец наотрез отказался:
— Нет, так не пойдет! Я не могу тебя одного оставить, Збышек!
Но Броневский в ярости заорал:
— Беги, у тебя дела важнее! Помни об Арнеме! Беги!
Это прозвучало так уверенно и властно, что Градец тут же бросился из бара вверх по ступенькам на улицу. Броневский сразу же забаррикадировал своим могучим телом лестницу и рявкнул на всех пятерых, которые уже опомнились и приближались к нему снова:
— Подходи, мразь!
Хэкл бросил нож Гонзулке Бему и холодно сказал:
— Этого мне живым не нужно!
Когда наконец затих шум борьбы и в баре воцарилась зловещая тишина, Зуза, превозмогая страх, выглянула из-за кулис. В зале никого не было. После потасовки повсюду был страшный разгром: перевернутые и поломанные столы и стулья, разбитые бутылки и прожекторы, порванные портьеры. Зуза осторожно, охваченная страхом, пробиралась среди этого хаоса. Под ногами у нее хрустело разбитое стекло.