Данеш был окончательно сломлен. Его охватило чувство страха. Истеричным голосом он закричал:
— Нет, это все неправда!.. Я отрицаю!.. У вас против меня ничего нет... Это все ловушка, обман, интрига... Я протестую!..
— Следовательно, вы не намерены признаваться даже под тяжестью улик?
Данеш выкрикнул:
— Нет! Никогда!
Земан не спеша собрал протоколы и вещественные доказательства в ящик стола:
— Хорошо. Тогда поступим с вами иначе.
7От этого поэтического подвального помещения веяло очарованием старой Праги. Здесь пахло вином, которое лилось тут многие годы... Но сейчас в ресторанчике было пусто. Только возле стойки бара нетерпеливо толпились те, кого пригласил сюда майор Земан: Дагмар Неблехова, артист Ян Водваржка, три танцовщицы, четыре музыканта оркестра, владелец кафе, он же режиссер и бармен, Роберт Сганел и Петр. Все они чувствовали необычную напряженность ситуации, поэтому разговаривали сдержанно, пили мало. Только Петр смущенно стоял в сторонке, чувствуя, что он не вписывается в эту компанию, тем более что присутствующие тоже не обращали на него внимания, просто не брали его в расчет. О чем говорить со школьником, который покраснел как рак, начал что-то заикаясь бормотать, когда одна из танцовщиц попросила у него прикурить.
У Неблеховой вдруг сдали нервы, и она громко высказала то, о чем все в этот момент думали:
— Начнется здесь когда-нибудь хоть что-то? Зачем нас, собственно, сюда вытащили?
— Никто ничего не знает, пани Неблехова, — пожал плечами Сганел. — Все мы получили точно такую же повестку, как и вы.
Артист Водваржка сонно зевнул над бокалом джина:
— Сели в лужу, так решили хотя бы сделать вид, что расследуют.
Неблехова заявила:
— Насколько я знаю, ни к кому из нас у них претензий нет...
Водваржка захохотал:
— Только мелкие придирки!.. Но им придется долго к ним подыскивать параграф! — сказал он, вспомнив свой конфликт с Земаном.
— Павлу тоже никаких претензий не предъявили, — заявила Неблехова.
— Скорее всего, речь пойдет о нем... — многозначительно зашептал Сганел, перегнувшись через стойку бара с таким видом, как будто выдает великую тайну, — ...если привезли и ее!
Это сообщение взбудоражило всех, Неблехова, ахнув, промолвила:
— Что? Ева здесь?
Сганел в знак согласия закрыл глаза.
— А где она? Почему не с нами?
Сганел был счастлив, что именно он может их информировать, что на этот раз он знает больше, чем они, элита культуры, которая благодаря своим неведомым подпольным источникам узнавала всегда обо всем первой. Он шепотом разбалтывал эту сенсацию:
— Она здесь, в своей уборной. Приказано ей, чтобы не выходила, пока не позовут.
Неблехова, соскочив с высокого стула у стойки, решительно сказала:
— Иду к ней!
Сганел, испугавшись возможных неприятностей, в ужасе начал ее отговаривать:
— Нет-нет, не ходите, они увидят вас. Они в зале ждут своего майора.
Неблехова, однако, взяла свою сумочку и независимо сказала:
— Ну и что? Кто запретит даме идти туда, куда ей нужно? Полиция не может этого запретить!
Водваржка расхохотался:
— Браво, Даша! Браво!..
Ева Моулисова сидела в своей артистической уборной перед зеркалом, без грима и парика, бледная, усталая, постаревшая и похудевшая.
Она смотрела в зеркало с грустью, с безразличием, неспособная что-либо для себя сделать, как-то приукрасить свое увядающее лицо.
Ева понимала, что ее жизненный путь женщины-любовницы и пользующейся успехом у публики певицы новых шлягеров кончается и что ей остается только выкрикивать в темноту зрительного зала свое отчаяние и одиночество, умирать каждый вечер на сцене под тоскливую мелодию — чтобы умереть однажды в этом театре на самом деле. А ведь не так уж давно началась ее карьера известной джазовой певицы.
Ева росла обычной девушкой. Она еле-еле закончила школу и не стала учиться дальше. Она была наделена природной интеллигентностью и здравым смыслом. Девушка умела шить и устроилась работать в заурядный дамский салон. Бесконечные, однообразные, нудные часы проводила она за швейной машинкой. Ее ожидала типичная судьба тысяч девушек ее круга: сначала танцы, несколько знакомств, потом свадьба, дети, плита, прачечная, шитье для соседок и знакомых, ссоры с мужем из-за его зарплаты, однообразные воскресные поездки на дачу. Но получилось иначе.