Уже в первые недели июня сорок седьмого года стало ясно, что лето будет необычайно жарким и душным.
Действительно, так оно и было...
Была засуха, неурожай, жара.
Но были и борьба на политической арене, и бои в горах Словакии, в ходе которых воины наших вооруженных сил преградили путь бандитам, направлявшимся на запад.
НА НЕВИДИМОМ ФРОНТЕ
Корпус национальной безопасности сыграл важную роль в ходе исторических февральских событий 1948 года. Подавляющее большинство его сотрудников поддерживали политику КПЧ, рабочего класса и народно-демократического строя. Поэтому этой решающей битве прогрессивных сил с реакцией в Музее КНБ и войск МВД уделяется исключительное внимание. На стендах и в витринах отражены многие события, которые привели к победе трудового народа в нашей стране. Борьба за характер республики приобретала самые разнообразные формы. Об одной из схваток, проходившей на невидимом фронте, рассказывают следующие факты.
1В этот октябрьский вечер сорок седьмого года охотничий домик в Беле-под-Бездезем опять посетили гости. Об этом свидетельствует свет, пробивающийся из окон в туманную тьму. Но его лучи слишком слабы и проигрывают схватку с темнотой сразу же возле домика.
На улице холодно и неприветливо. Но это не слишком беспокоит двоих мужчин, находящихся под крышей охотничьего домика. Час назад они вернулись с охоты, где с самого вечера ждали красавца оленя. Но не дождались и вот теперь сидят у растопленной печки и запивают свою охотничью неудачу щедрыми глотками виски. Трудно сказать, кто из присутствующих хозяин, а кто гость. Яромир Неханский, помоложе, был одним из арендаторов в здешнем районе, однако все, что подано на стол, привез в домик его приятель из американского посольства Курт Тауб. Но ни того, ни другого этот факт особенно не волнует. Неханский понимает, что Таубу не составляет труда достать нужное количество продуктов и деликатесов, сигарет и первосортных напитков. И не только для таких поездок на охоту, как сегодня.
Курт Тауб лежит, заложив руки за голову, на давно отслужившем свой срок диване, безучастно смотрит куда-то в угол комнаты и спокойно говорит:
— И все-таки нужно было прихватить с собой какую-нибудь пражскую красотку... А так нам вечер покажется ужасно длинным.
— Ты хочешь сказать, что будешь скучать в моем обществе?
— Я хочу сказать, что без дамского общества мы будем скучать оба.
— А может быть, и нет. По крайней мере, Курт, у меня появилась возможность спокойно поговорить с тобой о некоторых вещах, которые вот уже несколько недель тревожат сердце.
— Ну, ее станешь же ты меня убеждать в том, что в Праге у тебя нет возможности говорить со мной когда угодно и о чем угодно.
— О чем угодно, может быть, но для того, о чем я с тобой хочу поговорить сегодня, наиболее подходящее место — именно этот покинутый домик.
— Ты меня интригуешь. Так в чем же дело?
— Речь идет о современном политическом положении. Нет, ты не улыбайся! То, что происходит в республике в последние месяцы, требует, чтобы мы делали больше того, что делаем сейчас.
— Подожди, Мирек, я что-то тебя не совсем понимаю... Чтобы делали больше мы или вы?
— И мы, да и вы тоже. Мне кажется, что мы теряем одну позицию за другой. Уже в прошлом году мы проявили нерешительность, и коммунисты во время выборов оказались на коне. А потом начали вылезать все больше и больше. Дртине они суют нос в судопроизводство, а Масарику — во внешнюю политику. Они не довольствуются уже только национализацией ключевых отраслей промышленности, страховых компаний и банков, а берут в свои руки все новые и новые предприятия. Недавно им удалось протащить земельную реформу. А главное, о чем тебе известно не хуже меня, — они буквально торпедировали принятие плана Маршалла. Как ты думаешь, что последует за этим?..
— Рюмка виски, дружище. Я вижу, ты решил сегодня вечером для такого ничтожно маленького человека, как я, устроить обстоятельную научную лекцию на тему: «Что делают коммунисты в республике?».
— Ну, насчет этого ты, Курт, заблуждаешься. Речь идет только об одном. Я хочу, чтобы ты понял, что теперь самое время остановить этот проклятый сдвиг республики влево — к большевизму! У вас что, этого никто не понимает?