Один из ночных гостей взялся за ручку калитки. Она была открыта. Трое бесшумно вошли во двор. В коридоре стояла горящая свеча, а в дверях кухни их встретил священник Франтишек Паржил.
Он подождал, пока к нему приблизятся все трое, и приглушенным голосом сказал:
— Добро пожаловать, друзья, в этот дом, да благословит вас господь!
Священник распахнул дверь и пригласил ночных гостей войти.
Пришедшие поставили к стенке автоматы, вытащили из карманов пистолеты и гранаты и положили их на лавку у печки. Первым заговорил самый молодой из ночных гостей, которого священник Паржил знал как своего прихожанина Антонина Митиску.
— Это, ваше преподобие, командир нашей группы капитан Малый. А это пан Плихта из Шебковице. Он пришел к нам, потому что органы безопасности шныряют по всей округе. Ему нельзя оставаться дома. И его сыновьям — тоже. Они пока что прячутся у добрых людей...
— Благодарение богу, еще есть такие отважные люди, которые не боятся дать убежище нуждающимся. Садитесь, панове, кухарка сейчас принесет вам что-нибудь поесть и выпить. Мне приятно, пан капитан, приветствовать вас в этом доме.
— Я благодарю вас, ваше преподобие. Хочу вас заверить, что о вашей любезности мы никогда не забудем.
— Я это делаю не ради благодарности. Это лишь мой скромный вклад в дело, которое вы вершите против этих безбожников.
— В таком деле, святой отец, скромность неуместна. Вы для нас сделали много уже тем, что изъявили готовность предоставить убежище моим людям. Оно нам очень пригодится.
— На все воля божья.
Еще не раз звучала эта фраза в ту ночь, даже в те минуты, когда шла речь о планах убийства. Антонин Митиска позже рассказал следователю:
— Мы пришли к священнику Паржилу с целью договориться о том, чтобы в его доме спрятать людей и оружие и создать опорную базу для операции, которую мы готовили в Шебковице. Там мы собирались в ближайшие дни схватить сторонников народной власти и коммунистов. Плихта нам предложил повесить на деревенской площади возле пожарного депо пятнадцать человек.
Священник Паржил был в курсе дела всех наших предыдущих операций в Гералтице и Цидлине и, как он сам заявил, читал некоторые листовки, которые писал и размножал Малый, а мы потом распространяли в деревнях.
Когда мы поели и выпили несколько бутылок вина, кухарка отвела Малого и меня в подвал, где планировалось разместить тайник. Вернувшись на кухню, мы продолжали обсуждать предстоящие операции. Мы решили поджечь сарай кооператива в Микуловице, а потом организовать карательную экспедицию против активистов в Бабице.
Священник Паржил согласился со всем, что мы собирались предпринять, но предупредил нас, чтобы мы были осторожны. При этом всем нам — Малому, Плихте и мне — он дал четки, которые мы повесили себе на шею. Вместе с благословением Паржил нам внушал, чтобы мы молились святому Тадеушу, который должен был охранять нас во время опасной деятельности. С этого дня Малый стал подписывать свои листовки буквами «СвТ», что значит «Святой Тадеуш».
В доме священника мы пробыли два дня. Кухарка нам выстирала белье, приготовила продукты. Когда мы ухолили, священник трижды перекрестил нас, мы поцеловали ему руку и через сад ушли в свое укрытие в полях...
Они ушли, чтобы во имя святого Тадеуша совершать преступления. Одно из них было совершено в деревне Бабице.
В тот день на календаре было 2 июля. По понедельникам в Бабице регулярно проводились заседания совета местного национального комитета.
Члены совета сидели в одной из комнат бабицкой школы и обсуждали график поставок зерна во время предстоящей жатвы.
А вечером, когда до половины десятого оставалось несколько минут, и произошло это несчастье. Внезапно двери открылись, и в них появились двое неизвестных.
О том, что произошло дальше, можно узнать из протокола допроса одного из участников этого собрания Франтишека Благи.
— На последнем совете национального комитета нас было четверо — учитель Томаш Кухтик, который являлся председателем национального комитета и одновременно секретарем нашей партийной организации, кассир национального комитета Богумир Нетоличка, заместитель председателя Йозеф Роупец и я. Около половины десятого в комнату, где мы сидели, ворвались двое неизвестных. У одного была рыжеватая борода. Он нам крикнул, чтобы мы подняли руки вверх. Сразу спросил, есть ли у нас оружие. Мы ему ответили, что оружия у нас нет, а я его еще спросил, в чем, собственно, дело. Вместо ответа он пнул меня в ногу, потом обратился к Кухтику с вопросом, кто жаловался на бабицкого священника Дрболу, что тот не участвовал в марше мира. Кухтик пожал плечами и ответил, что не знает, а из нас никто этого не делал. Как только он сказал это, террорист схватил стул и ударил Кухтика по спине. Потом он разбил лампу и радиоприемник и приказал нам выйти в коридор. Там нас заставили встать с поднятыми руками на лестницу, спиной к двум вооруженным террористам. Тот, что с бородой, стал нас опрашивать, как наши фамилии и какие должности мы занимаем. Сначала отвечал Богуш Нетоличка, а когда пришла очередь Роупеца, бородач крикнул: «А кто здесь секретарь коммунистической организации?» Томаш Кухтик повернулся к террористу и сказал: «Это я!» Террорист тут же в него выстрелил, следом раздались выстрелы из автомата второго бандита. Я увидел, как упал Йожка Роупец, и сам почувствовал, что ранен в спину. Я сбежал со ступенек на площадку и там упал без сознания. Очнулся я только тогда, когда над моей головой наклонилась жена Кухтика, которая прибежала, услышав, что в школе стреляют... Франтишек Блага, единственный из четырех бабицких активистов, пережил бандитское нападение. Коммунисты Кухтик, Роупец и Нетоличка скончались. Позже выяснилось, что кроме Малого и Митиски в операции участвовали сыновья Антонина Плихты, которые во время убийства охраняли вход в школу.