В то время ко мне в приход пришел молодой человек, представившийся Борживоем Розсыпалом. Он сказал, что обращается ко мне от имени моего знакомого, священника Йозефа Ирана, и просит помочь ему нелегально перейти через границу. Как он сообщил мне, Ирана он знает еще по Праге, где они в 1947-1948 годах учились на богословском факультете. Розсыпал сообщил, что он оставил богословие, что в настоящее время его разыскивают органы безопасности и ему грозит арест за антигосударственную деятельность. Я устроил так, чтобы Розсыпал и его жена спрятались у Крейзловой, поскольку ее муж в 1948 году тоже бежал за границу и в доме свободного места было достаточно. Потом я попросил Ентшерову организовать переход за рубеж супругов Розсыпал при помощи ее мужа, который, как мне было известно, время от времени нелегально переходил границу, чтобы повидаться с семьей. Ентшерова пообещала мне сделать это. Действительно, через несколько дней, во второй половине февраля, эти люди были переведены через границу каким-то австрийским парнем, о котором мне известно лишь то, что он из Линца.
Постепенно круг моих помощников расширялся. К обеим женщинам добавился сначала почтовый служащий Ондржей Галачек, потом лесоруб Ян Эндлвебер и их жены. Особенно полезным для меня оказался Галачек. Впоследствии они вместе с Эндлвебером обеспечивали нелегальные переходы через границу многих людей. Среди них были, например, священники Штефан Нагалка и Ярослав Шубрт и двое студентов, которые их сопровождали. Галачек, работая на почте, располагал отличной информацией обо всем происходящем о деревне: что думают люди о готовящейся организации сельхозкооператива, как они оценивают политическое положение. Часто ему удавалось узнать и то, что обсуждалось на собраниях местной организации КПЧ. Я собирал у него подобные сведения и соответственно строил свои проповеди или же беседы с верующими...»
Каково было содержание этих проповедей, стало ясно позже из рассказов некоторых свидетелей. Станислав Сосина в бенешовской церкви не только открыто агитировал против организации кооператива, против коммунистов и членов народной власти, читал верующим издания антигосударственного содержания, но и всеми силами старался повлиять на настроения учеников местной школы в духе собственных реакционных взглядов.
Как показал один из свидетелей, Вацлав Кучера, Сосина наставлял детей в школе не принимать участия в воскресниках по уборке урожая. Тех, кто осмеливался ослушаться, он клеймил в проповедях в церкви или во время уроков закона божьего. На этой основе возник конфликт между священником и родителями этих детей, во время которого Сосина поносил наш государственный строй.
Но Станислав Сосина не ограничивался одними словами. Через Крейзлову он установил контакт с ее мужем — беженцем Крейзлом, который нелегально посещал Бенешов-над-Черной. На этих встречах Сосина передавал им сведения шпионского характера, предназначенные для Ватикана.
Естественно, что такое поведение бенешовского священника привлекло внимание жителей пограничной деревни. Они стали говорить об этом. Неудивительно, что вскоре Сосиной заинтересовались органы безопасности.
Но «дьявол в сутане священника», как кто-то в Бенешове назвал Сосину, учитывал и такую возможность. Он уже давно договорился с Ондржеем Галачеком, что в том случае, если ему будет угрожать опасность, он уйдет за границу тем же путем, который он до сих пор использовал для своих друзей.
Станислава Сосину должны были арестовать 31 октября 1952 года. Но этого не случилось. Почему его не арестовали, он сам расскажет на допросе спустя десять месяцев:
«Вечером 29 октября 1952 года ко мне в костел пришел Ондржей Галачек и предупредил, что в ближайшее время меня должны арестовать. Он якобы подслушал на почте телефонный разговор, где шла речь о моем аресте. Мы условились с Галачеком о том, что в случае, если мне будет грозить опасность и я не смогу его найти, я уйду из деревни в лес и вечером того же дня мы встретимся на склоне горы Томаша. А оттуда пойдем к Эндлвеберу.
В пятницу 31 октября после обеда в Бенешов-над-Черной приехала машина госбезопасности. В это время я был в школе, куда и прибежала одна из моих прихожанок предупредить, что меня разыскивают. Я немедленно отправился к условленному месту. Вечером туда пришел Галачек, и мы вместе пошли в Черную долину к дому Эндлвебера. Это было примерно в десять часов вечера. После короткого разговора с Эндлвебером мы направились к государственной границе. Там я простился со своими проводниками, дал им примерно тысячу крон, которые у меня были с собой, и направился в Австрию».
Тогда, в конце октября 1952 года, Станиславу Сосине удалось избежать ареста. Но ненадолго. Он собирался снова вернуться в республику, чтобы пожать посеянные им здесь плоды.
И действительно, он вернулся, получив соответствующие указания, на этот раз не от епископа Глоухи, а от других лиц. Между тем прошел почти год, который у Станислава Сосины был заполнен деятельностью против своей родины. Но давайте проследим за делами Сосины после его нелегального бегства за границу.
Ноябрьский вечер 1952 года.
Из поезда, прибывшего на венский вокзал из Гмюнда, выходит мужчина с белым воротничком священника.
Это Станислав Сосина.
Так же быстро, как он добрался сюда от чехословацкой государственной границы, устраивает Сосина свои дела и в Вене. Ночь он проводит у одной из своих приходских овечек, которая несколько месяцев назад переселилась из республики в Австрию. Утром следующего дня он является в главную резиденцию австрийской епархии. Ее работники хотя и не встретили его с распростертыми объятиями, тем не менее выразили готовность оказать ему помощь. Правда, с одним условием: Сосина должен ответить на все интересующие их вопросы.
Бывший бенешовский священник охотно принимает это условие. В течение трех дней он рассказывает священнику, которого остальные называли «герр доктор», все, что этот «духовный отец» хотел слышать: о политическом и экономическом положении Чехословакии, об уборочной кампании на юге Чехии, о методах создания единых сельскохозяйственных кооперативов, о положении церкви в республике, о воинских частях и аэродромах, о новых мерах чехословацкого правительства по охране государственной границы. Пана доктора интересуют фамилии функционеров КПЧ, органов народной власти в районе Ческе-Будеевице, а также люди, не согласные с после-февральским режимом и готовые работать против него. «Духовного отца» интересует и многое другое, о чем Сосина ему с готовностью рассказывает.
«Герр доктор» исповедует Сосину, а человек в штатском, присутствовавший на всех их встречах, тщательно все записывает. Только потом бывший бенешовский священник узнает, что этот человек в штатском — представитель «американской католической епархии». Но пока Сосину это не особенно интересует. Свои сребреники за представленную информацию он уже получил: нижнее белье, мыло, зубную щетку и 300 шиллингов. За сведения, переданные «герру доктору», это низковатая плата. Но господа из епархии, видимо, знают, что делают.
Выяснив все, что требовалось, они передают беглеца из Чехословакии другому учреждению, которое тоже весьма интересуется информацией Сосины. Человек, представляющий эту организацию, назвался инженером Колманом. Он достает Сосине документы и организует переезд в Зальцбург. А там уже Станислав Сосина встречается со своим старым знакомым, мужем своей бывшей сотрудницы из Бенешова-над-Черной, Карелом Ентшером, а также знакомится с его шефом из так называемой «координированной разведслужбы НАТО» — доктором Пастором.
И вновь повторяется то, что было в Вене. С той лишь разницей, что доктора Пастора интересует более подробная информация Сосины о военных делах. И беженец буквально из кожи вон лезет. Он чертит планы военных объектов, на которых ему приходилось бывать, рассказывает об офицерах, пришедших служить на государственную границу, сообщает адреса лиц, на которых можно рассчитывать в случае антикоммунистического выступления. В отличие от венского «духовного отца» доктор Пастор более щедр. Сосина получает 100 марок наличными, а кроме того, агенты из «координированной разведслужбы НАТО» достают ему разрешение на выезд в Ватикан.