Однако женщину нисколько не тронуло его жалобное признание. Она холодно сказала:
— Сожалею, но вам не стоило попадаться ей так глупо на удочку. Спокойной ночи!
— Прощайте, — сказал Блага и уже хотел уйти, но стоило ему оттолкнуться от ворот, на которые он опирался, как у него подкосились ноги, в, если бы не женщина, он бы упал на мостовую. Она успела подхватить его под руки, испуганно вскрикнула:
— Что с вами?
Врач, которого вызвала Иржина Кралова — так звали ту одинокую женщину, — произнес с озабоченным видом:
— Острое воспаление легких.
Блага лежал на диване в уютно обставленной комнате двухкомнатной квартирки в мансарде старого дома на Мала-Стране, сипло дышал и, видимо, почти ничего не воспринимал из того, что происходило вокруг него. Доктор сел к столу, вытащил бланки рецептов:
— У него высокая температура... Я вам выпишу для него пенициллин в таблетках, это быстро собьет температуру. У вас есть его паспорт?
Иржина подала ему паспорт Благи:
— Вот он... Лежал в кармане его пальто.
— Павел Кулганек, бухгалтер, — проговорил доктор, вписывая в рецепт имя больного и другие сведения. — Смотрите-ка, он издалека, из Моравии... Это ваш родственник? Что вы с ним будете делать?
— Нет. Я его совершенно не знаю. А что?
— В таком состоянии его нельзя выпускать на улицу.
Иржина Кралова задумалась на мгновение, потом решительно произнесла:
— Оставлю его здесь до утра. Паспорт у него в порядке, и в конце концов, — добавила она с оттенком иронии, — это знакомый моей бывшей подруги. А утром посмотрим...
— Вы добрая и мужественная женщина, — сказал доктор с восхищением, когда она провожала его до двери.
Иржина вернулась к больному. Он тяжело, прерывисто дышал. Женщина склонилась над ним и стала будить:
— Очнитесь... Слышите? Проглотите вот это... Это вам поможет. Вы должны принимать лекарство каждые четыре часа... Ну пожалуйста... Я желаю вам добра... — Она неловко принялась заталкивать ему в рот таблетку.
Блага почувствовал, как к его губам поднесли чашку с горячим чаем, открыл глаза и всмотрелся в серое невыразительное лицо склонившейся над ним женщины. Ему показалось, что она как-то вдруг похорошела.
Иржина Кралова впервые встретила человека, которому нужна была ее забота.
«Утро всегда мудренее вечера», — подумала Лида Земанова, выходя утром из дому. День обещал быть хорошим, солнце, пробиваясь сквозь легкую дымку, быстро высушивало мокрую дорогу и лужи. Она попрощалась с Лидушкой и свекровью, и та повела девочку в детский сад. Ночью Лида успокоилась. Измученная переживаниями за Яна, она крепко уснула, ну а потом, в середине ночи, он все же ей позвонил и сказал, что произошло нечто экстраординарное и он должен остаться на работе. Она все поняла, не стала выяснять подробности — все равно он ей ничего бы не сказал. Мысленно Лида попросила у него прощение за вчерашнее, за недоверие к нему, за неоправданную раздражительность. «Я все ему возмещу, — думала она. — Когда он придет домой, я буду с ним очень нежной, внимательной. Он, видимо, придет уставший, даже есть не станет, у него будут закрываться глаза, а я прилягу вместе с ним и буду тихонько его гладить, пока он не уснет. И он будет счастливо улыбаться и шептать, как всегда: «Боже мой, как мне с тобой хорошо, белокурая куколка моя». А я прошепчу ему на ухо: «Я ужасная, ужасная женщина, Гонзик. Я старею и поэтому начинаю...» А он поцелует меня в щеку, в шею и уже наполовину во сне прошепчет: «Ты глупая, мой жеребенок... Ведь ты все равно самая красивая, самая молодая, самая милая девушка из всех, кого я знал...»
У нее даже глаза повлажнели, когда она представила себе эту замечательную картину. Однако ей тут же стало стыдно, она проглотила накатившиеся слезы и мысленно упрекнула себя: «Начинаешь быть сентиментальной». И она заторопилась к остановке трамвая. Там стояла группа женщин, спешащих, как и Лида, на работу. Они уже давно успели познакомиться — ведь каждый день встречались на остановке. Одна из них, модельер Здена Валкова, с большой продуктовой сумкой выглядевшая не столь эффектно и поэтому ничем не отличавшаяся от других женщин, сразу подошла к ней:
— Привет, Лида! Снова на целый день запрягаешься. Рабская у нас, женщин, жизнь.
Лида улыбнулась — эти каждодневные сетования женщин ей были хорошо известны.
— Доброе утро, Зденичка.
— Я с самого утра сама не своя, — продолжала Валкова, — когда вижу вокруг себя столько работы... ведь надо...
Лида весело подсказала ей:
— ...разбудить детей...
— ...приготовить завтрак...
— ...проводить детей в школу...
— ...сделать уборку, вытереть пыль, купить продукты...
— ...а мужчины в это время валяются в постели и хнычут, что у них тяжелая жизнь!
Обе засмеялись. Неожиданно Валкова перестала смеяться и сказала:
— Я видела твоего вчера вечером.
Лида перестала смеяться, но овладела собой и как можно равнодушнее спросила:
— Гонзу? Вот как? И где?
Валкова удивила ее своим ответом:
— Представь себе, у нас в салоне. На просмотре мод.
Лиду это задело за живое, от напускного спокойствия не осталось и следа. Она взволнованно произнесла:
— Не может быть! Он ведь был занят срочным делом!
Здена Валкова посмеялась над ее наивностью:
— Да брось ты! Знаем мы их срочные дела, чрезвычайные обстоятельства, ночные собрания и совещания... — Однако, увидев, что у Лиды побледнело лицо и затряслись губы, она поняла, что Лида восприняла это серьезно, и тут же постаралась исправиться: — Послушай, Лида, я это просто так сказала, чтобы поддержать разговор. Может быть, он пришел туда, чтобы выбрать тебе подарок к рождеству или к другому празднику... Например, к годовщине свадьбы. У вас ничего подобного не надвигается?.. Вполне возможно, что он приходил купить тебе изысканное платье...
Неожиданно у Лиды так сильно сжало горло, что она едва сумела поспешно подтвердить:
— Да, Гонза очень добрый... — И бросилась к подъехавшему как раз в тот момент трамваю, чтобы Валкова не видела ее глаза, полные слез.
Примерно в то же время надпоручик Ян Земан сидел в пустом кафе и лениво листал газеты. Снаружи, за широким окном, стояло туманное осеннее утро, обещавшее после дождливой ночи хороший день; на тропинки Жофина и Стрелецкого острова, видимые из окна, падали желтые и коричневые листья. Но Земан был далек от мыслей, навеваемых осенью, — он ужасно хотел спать.
Надпоручик оживился лишь в ту минуту, когда в дверях кафе появилась Ганка, безупречно одетая и лучезарно улыбающаяся ему.
— Добрый день, пан надпоручик!
Она присела, окруженная облаком французских духов. Старый, то и дело зевавший официант, который лениво расстилал салфетки на мраморных столиках и вытирал стулья, очевидно, принял их за влюбленных, тайно встречающихся в утренние часы. Однако, если бы он стоял поближе, то услышал бы, как Земан начал разговор сухим официальным тоном:
— Так что?
— Ничего.
— Как вы спали?
— В одиночестве и хорошо, — немного развязно ответила Ганка.
— Не дал о себе знать?
— Нет.
— Ни телефонным звонком, ни как-либо еще?
— Нет.
Земан был настолько расстроен, что выругался:
— Черт возьми, это была наша последняя надежда! Где же он может быть?
— Меня это как-то не волнует, — с премилой небрежностью изрекла Ганка. — Я с нетерпением ожидала...
— Чего?
— Этой встречи с вами.
— Интересно. И почему?
— Я очень люблю детективные истории. И я еще ни разу в жизни не видела вблизи нашего чешского Мегрэ. Кроме того, вы весьма интересны и как мужчина. Правда, вчера вечером вы выглядели лучше.
Разве мог он такое выслушать спокойно?!
— А известно ли вам, что я всю ночь не спал? И, между прочим, из-за вас. Ничего, сейчас я выпью кофе. — Он крикнул: — Пан официант! — Неожиданно он заметил, как заискрились глаза этой очаровательной девушки, и рассмеялся. «Боже мой, я веду себя как законченный идиот, — подумал он. — Я проглотил ее крючок с наживкой. Как же это я за столько лет не раскусил женскую кошачью тактику?» Но вслух он сказал: — Я рад, что у вас есть чувство юмора. Однако цель нашей с вами беседы совершенно иная.