Няня, наверное, была пророком наподобие тех, о которых мы читали в Библии. Все, что она говорила, начало сбываться, и с тех пор произошли другие события, о которых она мне рассказывала. Вот как я узнала, что все ее сказки были правдой и что я не выдумала эту тайну из головы. Но в тот день произошла и еще одна вещь. Я во второй раз пришла в тайное место. Это было у глубокого озерца, наполненного до краев, и когда я наклонилась над ним и глянула в него, я узнала, кто была та белая леди, которая вышла из воды в лесу, давным-давно, когда я была еще совсем маленькая. И меня пробрала дрожь, потому что это знание открыло мне и другие вещи. Я вспомнила, как однажды, после того как я видела белых людей в лесу, няня стала очень подробно расспрашивать меня о них, и когда я рассказала ей все в сотый раз, она долго-долго молчала, а потом сказала: «Ты еще увидишь ее». И тогда я поняла, что произошло, и что должно было произойти. И я поняла, кто такие нимфы, и что я могу встретить их где угодно, и они всегда будут помогать мне, и что я должна всегда искать их, и что буду находить их в самых необычных формах и обличиях. И если бы не нимфы, я никогда не открыла бы эту тайну, и вообще ничего бы не было, если бы не они. Няня рассказывала мне о них давным-давно, но она называла их другим именем, и я не знала, что она имеет в виду, и о чем те сказки, в которых о них говорится, — знала только, что они были очень странные. Нимфы бывают светлые, а бывают темные, но и те и другие очень милые и чудесные. Некоторые видят только темных, некоторые только светлых, а некоторые — и тех и других. Но обычно сперва появляются темные, а светлые приходят потом, и о них есть разные необыкновенные сказки. Впервые я по-настоящему узнала нимф дня через два после того, как вернулась из тайного места. Няня показывала мне, как их вызывать, и я попробовала сделать это. Но я не знала, что она имела в виду, и думала, что все это чепуха. Потом я решила попробовать еще раз, и вот я снова пошла в тот лес, где был пруд, у которого я увидела белых людей, и попробовала еще раз. Пришла темная нимфа, Аланна, и обратила воду в пруду в огонь…»
Эпилог
— Очень странная история, — сказал Котгрейв, возвращая зеленую книжечку отшельнику Эмброузу. — Я улавливаю основное направление, но многого совершенно не понимаю. Вот например, что она имеет в виду, когда на последней странице говорит о нимфах?
— Видите ли, я полагаю, что вся рукопись пронизана ссылками на некоторые «подходы», которые из века в век поддерживались традицией. Некоторые из них лишь теперь начинают оказываться в поле зрения науки, которая пришла к ним — вернее, пока только к ступеням, которые ведут к ним, — самыми различными путями. Я понял ссылку на «нимф» как указание на один из этих «подходов».
— И вы в самом деле думаете, что такие вещи бывают?
— О да, конечно. Думаю, что могу даже представить убедительные доказательства. Я боюсь, вы пренебрегли изучением алхимии? Очень жаль, потому что присущий ей символизм в любом случае замечателен, а, кроме того, если бы вы были знакомы с некоторыми трудами по этому предмету, я мог бы напомнить вам отдельные отрывки, могущие многое объяснить в прочтенной вами рукописи.
— Хорошо; но я хотел бы знать, верите ли вы всерьез, что все эти фантазии имеют под собой какое-то реальное основание? Не принадлежит ли все это к области поэзии, к занятным грезам, которыми человек имеет обыкновение тешить себя?
— Я могу сказать только, что для большинства людей, несомненно, лучше принимать все это за грезы. Но если вас интересует мое настоящее мнение, то я думаю совсем иначе. Это даже не мнение, это знание. Дело в том, что мне известны случаи, когда люди совершенно случайно сталкивались с некоторыми из этих «подходов» и бывали абсолютно ошеломлены неожиданными результатами таких встреч. В тех случаях, о которых я говорю, не может идти и речи о «самовнушении» или каких-либо подсознательных действиях. С таким же успехом можно вообразить, что школяр «внушает» себе существование Эсхила, когда механически зубрит склонения греческого языка.