Тяжелой поступью великана я ступал от одного достижения к другому, сея за собой гигантские разрушения, и не было разницы, кого они касались. Должен заметить, что так вел себя не только я, а еще много-много других людей. Я оказался одним из миллиона остервенело рвавшихся вверх голодных и недовольных, плевавших на все.
Как же ужасно было потом осознать, что я вовсе не великан, восседающий на победном троне из платины и бриллиантов, а всего лишь жалкий гном, упершийся лбом в стену тупика собственной ограниченности. И сколько бы крыльев не росло у меня за спиной, это были не крылья ангела, а искривление позвоночника, профессиональная болезнь дурака. Уязвленная мораль таким образом напоминала о себе.
В один прекрасный день все перевернулось с ног на голову: мы стали гномами и не прекращали биться о решетку нерушимой клетки, сотворенной нашими руками по случайности. Ах, если бы кто-нибудь лет двадцать назад сказал мне, что так случится! Я бы точно сделал выводы и принял меры, но, к сожалению, приходилось жить в неизвестности. Сейчас ее больше нет, сейчас я знаю все от начала до конца и готов поведать об этом миру.
Дело здесь не в заработанных деньгах, не в социальном положении вашего покорного слуги, а в отношении к людям, к чертовым людям, окружающим меня. Я никого не призываю быть правильным или добрым или жить по святым писаниям, просто всегда нужно быть готовым к последствиям. Дорогой читатель, будь уверен, они придут, несмотря ни на что. Последствия в самом тебе, если ты, конечно, не законченный чурбан. Так что эта книга хуже любой другой, потому что в ней нет ни капли морали. Просто я такой человек: мне наплевать.
Примечание: Как тебе начало? Я специально задал такой вызывающий тон вступлению, чтобы эпатировать читателя. Жду твоих впечатлений, Саша».
Вот значит как!
На моем лице появляется улыбка, потому что я снова перечитываю строчки про великанов и гномов. Сергей затеял неверную игру! Это долбаное вступление он написал специально для меня, сомнений нет и быть не может. Логика его поведения понятна: жажда денег испортила моего лучшего друга, он захотел прибрать весь наш бизнес под себя, отправив меня в длительный (безвозвратный) отпуск. При этом Сергей без малейшего сожаления убрал всех, кто был близок мне. А название «Мелкий босс»? Да, это же он просто издевается надо мной, смеется.
Но теперь наступает конец, я уверен. Если рассматривать жизнь как художественное произведение, то сейчас подошло время кульминации. До этого момента нити сюжета плелись, запутывались, расходились, но вот они наконец сошлись. В нашем блокбастере будет поистине голливудский финал, хэппи-энд. И никак иначе.
Я нахожу в холодильнике бутылку старой водки без этикетки, выпиваю сто граммов, затем заправляюсь еще одной дозой кокаина. Где-то здесь у меня спрятан пистолет. Ищу его, а найдя, прячу за пояс и вылетаю из квартиры. Я не вызвал такси (забыл), поэтому со всех ног бегу через сугробы к дороге ловить попутку. Вокруг темно, и мне приходится двигаться практически на ощупь. По ночам особенно четко чувствуешь нехватку мощности в фонарях, которых и так немного. Сегодня, по всей видимости, последний день.
28
Ночной город - это отдельная песня, особенно зимой. Свет фонарей кажется трассирующими лучами пулеметов, а горящие окна выстраиваются в невиданные узоры, превращая обычную поездку по ночным улицам в сказку. Особенно когда ты кричишь водителю ехать быстрее, и он подчиняется.
ВАЗ-2101 - очень специфичная машина. Сидя на переднем пассажирском сиденье, я упираюсь коленями в бардачок и тычусь макушкой в крышу. Автомобиль носит из стороны в сторону по обледенелой дороге, а водитель врубил на всю громкость магнитолу с Катей Огонек. Он крутит руль, словно тот вообще никак не зафиксирован, и очень дымно курит дешевую сигарету. От запаха меня начинает мутить.
Водитель кричит:
- Сильно торопишься? - он машет рукой и дальше: на следующем перекрестке пробка была, когда я сюда ехал.
Я проверяю пистолет за поясом и кричу в ответ:
- Да, сильно! Гони по встречке!
- Без надобности, - говорит водитель и, крепко зажав сигарету зубами, резко поворачивает направо. - Срежем дворами.
Успеваю схватиться свободной рукой за ручку двери, и тут начинается кошмар. «Срезать дворами» - значит растрясти все свои внутренности на кочках и ухабах, которыми изъедены любые маленькие улочки в городе. На каждом новом излете мне кажется, что сердце вместе с легкими прижимаются к задней стенке горла. Учитывая адский коктейль в моем желудке, велик шанс испачкать старую обивку машины. Стараюсь держать себя в руках.
За окном жирными струями брызжет из-под колес снег. Он орошает встречных пешеходов и дворовых собак, сбившихся в стаю у помойки. Псы, стоя на задних лапах, пытаются зубами вытащить липкие пакеты из бака, когда визг мотора заставляет их вздрогнуть. Готов биться об заклад, что для нашей машины в данную секунду лучше всего подходит термин «ужас, летящий на крыльях ночи». Случайная бабушка отскакивает, чуть ли не в сугроб, только завидев блеск наших фар, и машет вслед кулаком, когда мы обдаем ее очередной порцией колючих снежинок прямо в морщинистое лицо.
Мне очень нравится динамизм ситуации: создается впечатление, будто я - палач, несущийся по следу приговоренного преступника. Ядовитая ухмылка украшает мое лицо, и я ничего не могу с этим поделать: сижу и злорадно улыбаюсь, потирая ноющую грудь. Но теперь это боль радости, а не страдания.
- Мне тоже нравится погонять ночью, - кричит водитель и подскакивает на сиденье. Кажется, оно вот-вот сломается.
Я спрашиваю:
- Долго еще?
- Почти на месте, - отвечает водитель и сбавляет обороты.
Мы кое-как вписываемся в длинную арку, затем пересекаем еще один сквозной двор и останавливаемся. Наступает гудящая тишина, я слышу свое дыхание на фоне легкой вибрации окружающего мира. Отдаю деньги и выхожу на улицу. Словно попал в другое измерение: нет ни пения Кати Огонек, ни тяжелых басов и лязга двигателя, ни кашля водителя - все это сменилось на тихий ambient изолированной площадки перед подъездом.
Вместо того чтобы влететь на лестничную площадку с пистолетом наперевес и горящими глазами, я аккуратно ступаю по ступенькам, наслаждаясь каждой нотой в эхе моих шагов. По коже пробегают колючие иголочки тепла, исходящего от длинных батарей, которые раскинулись по стенам тонкой змеей.
Сергей живет на третьем этаже в громадных хоромах, сотворенных из трех квартир. Я много раз бывал у него, но так и не исследовал всех помещений. Он живет один, поэтому мне кажется, что некоторые, самые дальние, уголки его собственности давно покрылись толстым слоем пыли, хотя в квартире раз в три дня убирается домработница. Каждый месяц Сергей нанимает новую, когда наступает пресыщение сексуальными утехами со старой.
Я не убираю пальца с кнопки звонка, слышу, как гул разносится по всей квартире Сергея, и сжимаю рукоятку пистолета. Шагов не слышно. Предполагаю, что Сергея может не быть дома, поэтому звоню ему на мобильник. Не отвечает. Поразмыслив несколько секунд, я пинаю дверь ногой, а она распахивается без малейшего сопротивления. Сомнения закрадываются мне в душу, когда я переступаю порог дома Сергея.
И прямо в прихожей натыкаюсь на его труп. В помещении темно, я включаю свет и вижу, что вокруг шеи Сергея обмотана тонкая леска. Задушили, его задушили. Вся моя теория рухнула в один миг, как только я перевернул Сергея на спину: на груди у него была вырезано то же слово, что и у меня - «гном».
В полном недоумении я медленно сползаю на пол, роняя пистолет (позже я его подберу) и набирая номер Никифорыча одновременно. В трубке раздается его взволнованный голос.
- Что случилось? - без лишних прелюдий спрашивает Никифорыч.
- Я у Сергея, - говорю я. - Он мертв.
- Понял, - Никифорыч кладет трубку, а я остаюсь ждать.
Чтобы время шло быстрее, приходится занять себя осмотром помещения, но начинаю я с Сергея. Подхожу ближе, глаза трупа открыты. Они смотрят на меня и похожи на стекло. Все мышцы задубели, поэтому я с большим трудом добираюсь до внутреннего кармана пиджака, в котором лежит портмоне. Внутри покоятся толстая пачка денежных купюр, какие-то бумажки с телефонами и инициалами, старая фотография. На ней запечатлена моя сестра, широко улыбающаяся. На задней стороне снимка написано: «С любовью, Инна».