Осано не сводит с меня взгляда, который с каждым его словом становится все более многозначительным.
— Ты понимаешь, о чем я?
— О том, что у Карла Лагерфельда бзик насчет вееров?
— О том, что он долбаный кастрат, вот о чем!
Многозначительное выражение сползает с его лица. Мгновение оно, в ожидании моей реакции, не выражает ничего. Я не сразу понимаю, что Осано валяет дурака. Или вроде того. Но тут он, рассмеявшись, зевает и снова валится на спину.
Не сдержав любопытства, я спрашиваю его о показе:
— Ты сам проектировал всю коллекцию?
Он что-то бормочет. Что-то вроде «угу». Потом перекатывается на бок и говорит:
— Я бы сказал тебе, кто ее проектировал, да только тогда тебе придется дать такую же подписку о неразглашении, какую дала она.
— А…
Адвокатов в номере как-то не наблюдается, впрочем, Осано быстро показывает, чего стоят в его бизнесе подобные договоренности.
— Это женщина, которая работала у меня раньше. Говорят, она теперь ведет переговоры с Арно, хочет получить место Донны Каран. Я ее уж месяца два как не видел, — и он спрашивает меня о Луизе: — Теперь-то она в порядке, так?
Я рассказываю, как застукал ее, впрыскивающую героин, в уборной.
— А, дьявол! — Похоже, Осано и вправду огорчен. — Обещала ведь, что, если я привезу ее в Париж, она с этим покончит. Вот мерзость.
Он указывает на вышибленную мной дверь. Деревянную раму перекосило, косяк висит на выдранных с мясом гвоздях.
— Зря ты это. Мне и так-то нечем платить за номера, а если ты их станешь громить, мне и кредита больше никто не даст.
Я начинаю понимать, в каких неприятностях увяз Осано, — если то, что денег у него ни гроша, а главного своего дизайнера он потерял, действительно правда. Похоже, вся его организация состоит нынче из него самого и Фрэда.
— Где сейчас Фрэд? — спрашиваю я. — На приеме?
— Нет. Все еще препирается с полицией. После показа у меня увели всю коллекцию. Представляешь? Какие уж после этого приемы?
Коллекцию Осано украли с заднего двора Института арабского мира, при погрузке в фургон. Я возвращаюсь с этой новостью в наш номер, как раз когда Биби выходит из ванной. Стоит ей увидеть меня, как глаза ее проясняются, но я мгновенно понимаю, что она недавно плакала. И осознаю — почему, когда она произносит:
— Я проснулась, а тебя нет.
— Прости, Биби. Я разговаривал с Осано.
— А. — Она забирается в постель, сидит, скрестив ноги, набросив на плечи одеяло. — Так хорошо спала, а потом вдруг сна ни в одном глазу.
Я сажусь рядом, беру ее за руку.
— Коллекцию Осано украли прямо с показа.
Последнее платье Биби висит на спинке кресла, чуть надорванное — она никак не могла выпутаться из шнуровки.
— Наверное, это единственное, что от нее осталось.
— Так ему и надо, — говорит Биби. — Лодырь. Надеюсь, коллекция застрахована.
Я лишь киваю, потому что на глаза мне попадается ступня Биби. Вспоминаю, как видел на ней царапину и то, что я принял за кровь, между пальцами. Не знаю, почему я так туго соображаю, но именно в это место Луиза себя и колола. Я соскальзываю с кровати, беру ступню Биби в ладони, потираю ее, словно стараясь согреть. И тут же выдаю себя, сказав, что застукал Луизу, когда та делала себе укол между пальцев ног.
— Значит, вот что ты там ищешь? — говорит Биби. — Я так никогда не пробовала.
— У тебя пальцы ободраны.
— Это Осано с его дерьмовыми туфлями. Я еще и кровавый волдырь натерла, — она выдергивает ступню из моих рук, подтягивает ее к лицу. — Все ноги сбила.
— Прости, Биби. Я просто испугался. Только что узнал, что у Луизы была в Нью-Йорке передозировка.
— Это Этьен ей что-то подсунул. Вроде как полный чистяк и так далее. Может, он и мне то же самое дал, если только героин не всегда действует так кошмарно. Больше и прикасаться к нему не стану.
Первое, что я думаю: Этьен приторговывает. И только потом соображаю, что Биби никогда прежде героина не пробовала. Видимо, потому и решила первым делом его покурить. Она и сейчас курит, достав сигарету из валяющейся у кровати пачки «Мальборо лайт». Взмахивает в мою сторону пачкой, но у меня и так уже горло дерет.
— И больше ты Луизу не видел? — спрашивает Биби.
— Нет. К себе она не вернулась.
— А к Этьену ты не заглядывал?
Я качаю головой. Почему-то я не подумал, что она могла пойти к нему. Да я, собственно, и не знал, что Этьен остановился в этом же отеле.