Непонятно, почему Осано задал мне этот вопрос так поздно: в машине, по пути на Центральный вокзал. Услышав мой ответ, он смеется и предлагает мне выбрать самому; если я хочу выйти в платье, — пожалуйста. Сидящая сзади нас Кэти говорит, что может его немного ушить, а примерку мы устроим в поезде.
Когда мы входим в огромный главный зал вокзала, времени уже за девять. Весь день мы с Биби обменивались записками, поговорить нам так и не удалось. Я надеюсь встретиться с нею там, где мы договорились: у выхода на платформу. Однако единственный, кого я там вижу, это Фрэд, ожидающий нас с билетами, — от своего он, как известно, отказался. Фрэд машет нам рукой. Сообщает, что коллекцию уже грузят в поезд.
Осано грубо осведомляется:
— А ты почему не там? Хочешь, чтобы и эту коллекцию сперли?
Полная чушь. Оба мы знаем, что чем дальше Фрэд от коллекции, тем в большей она безопасности. Осано явно нарывается на ссору, а повод для нее ему безразличен.
— Иди, проследи за всем.
— Ладно, — отзывается Фрэд. — Я там поставил своих людей, но если ты так нервничаешь, будь по-твоему. Мне только нужно переговорить с тобой — всего два слова.
Ничто в поведении Фрэда не предвещает опасности. И Осано ее явно не видит, он неторопливо отходит с Фрэдом к стене зала. Возможно, я сверхчувствителен, но я чую — Осано дождался неприятностей. В голосе Фрэда присутствует некая деланная нотка, этакое синтетическое волокно. Я и последовал бы за ними, но у меня остается совсем мало времени на то, чтобы забрать из камеры хранения паспорт. Да и что я, собственно, смогу сделать, если Фрэд перейдет к угрозам.
Я успеваю пройти всего половину зала, когда начинает звонить сотовый телефон. На ходу откидываю крышку, затыкаю пальцем ухо, чтобы приглушить гул вокзала и доносящуюся из громкоговорителей тарабарщину объявлений.
Это Биби, отчаянно повторяющая мое имя.
— Да, Биби. Где ты?
— В отеле.
— Поезд же вот-вот отойдет.
— Я знаю. — В первый миг голос у нее был встревоженный, теперь в нем слышится негодование. — Фрэд велел мне ждать здесь.
— Зачем?
— Вот ты мне и скажи.
— Оставайся там, Биби. Я выясню, что произошло.
— Да что теперь толку?
Я встряхиваю головой. И сам не знаю. А потому разворачиваюсь и бегу к выходу на платформу. Не могу понять, что пошло не так. Или Биби неправильно поняла Фрэда?
— Ты просто подожди. Я мигом.
Единственное, что мне остается, — попросить Фрэда как-то выправить положение. Что еще я могу сделать? Другого поезда сегодня не будет, но, может, мы с Биби сумеем улететь самолетом? Отключаю телефон и на бегу осматриваю вокзал. Вскоре я уже стою в центре зала, верчусь, вглядываясь в коридоры, в марши ведущих наверх лестниц. У выхода на платформу никого. Возможно, все уже сели в парижский поезд.
И тут я замечаю спорящих у журнального киоска Осано и Фрэда. Бегом устремляясь к ним, я вижу сначала улыбку Фрэда, а потом уже пот на лице Осано.
А подбежав достаточно близко, слышу, как Фрэд рычит:
— И когда же ты собирался рассказать мне о твоих спонсорах?
— Ты все не так понял. Переговоры были неофициальные. — Осано пытается умаслить Фрэда, но он испуган, это видно. И не поверишь, что всего минуту назад он придирался к Фрэду и издевался над ним.
— Настолько неофициальные, чтобы не подпускать к ним твоего финансового директора? — Судя по лицу Фрэда, он собой доволен. Ему удалось напугать Осано до колик, не тронув его и пальцем. — А насчет моих десяти процентов акций у тебя какие-нибудь соображения имеются?
— Конечно. Их у тебя выкупят, по хорошей цене. То есть подробностей я не знаю, но цена их много выше рыночной.
— Какой, на хрен, рынок, Осано? Ты еле-еле начинаешь выкарабкиваться, и только благодаря мне. Единственное, чем ты располагал, это твоя марка. Плюс куча долгов, в которых ты и сейчас сидишь по уши.
— Перестань. — Осано становится страшно. Фрэд зашел слишком далеко. Теперь ему остается либо отступить, либо усилить нажим. — Успокойся, Фрэд.