Я говорю ей, чтобы она не волновалась, улик против меня нет.
Биби кивает и спрашивает, действительно ли Осано убил я.
— Конечно нет.
— Но пистолет тот же, что был у тебя в Париже.
— Я вернул его Фрэду.
И я пытаюсь объяснить, что произошло потом, в горах:
— Мы валяли с ним дурака. Я выстрелил один раз.
— Значит, Осано убил Фрэд?
Судя по ее виду, она в этом далеко не уверена.
Я кладу ладони на стол и, глядя ей в лицо, спрашиваю:
— Фрэд из Милана летел вместе с тобой?
Биби отрицательно качает головой. Да мне ее подтверждение и не требуется. Я и так знаю, что не летел. Адвокат проверил все рейсы из Италии и Швейцарии — за ту ночь и за следующий день. На допросе в полиции Фрэд заявил, что приехал в Париж на машине.
Биби говорит:
— Если Фрэд убийца, почему же Луиза все еще работает с ним?
Тон у нее обвиняющий. Я начинаю заводиться. Стараюсь этого не показать, но Биби улавливает мой гнев, когда я говорю:
— Луиза вынуждена работать. Кто, по-твоему, оплачивает моего адвоката?
— А зачем она рассказывает всем, что ночь ты провел с ней? Зачем говорит, что ты не мог никого убить, потому что был слишком занят, трахая ее?
Я опускаю голову, костяшки моих пальцев, вцепившихся в край стола, белеют. Мне не хочется смотреть на Биби — не от стыда, но потому, что я не хочу видеть отчаянное, глупенькое выражение ее лица: блестящие глаза, слезы, заполняющие темные круги вокруг них.
Биби не умолкает:
— Эта поблядушка намеренно треплет направо-налево насчет кровосмешения, так что теперь спрос на нее даже больше, чем сразу после твоего ареста.
— Уходи, Биби.
— Это правда.
— Я серьезно. Убирайся.
Вот так, и ко времени появления адвоката, гнев, который распалила во мне Биби, только возрастает. Единственная причина, по которой он приходит сюда, состоит в том, что Луиза ему платит, а ей это почти не по карману. Луизе пришлось даже влезть в долги, чтобы он от меня не отказался. Но когда и он принимается расспрашивать меня о ночи в поезде, я набираю воды в рот.
Я молчу, а адвокат все говорит. Полиция установила время и место смерти. Двери поезда оборудованы сигнализацией, срабатывающей, если их открывают на ходу поезда. Стало быть, тело Осано могли вытащить из поезда только во время стоянки в Лионе. Судя по всему, Осано привязали за шею к шасси вагона. Убийца воспользовался его же брючным ремнем, и тот лопнул в нескольких километрах от Лиона.
Адвокат говорит:
— Поезд простоял в Лионе тридцать минут. Он опережал расписание, и его задержали, чтобы в Париж он пришел вовремя.
Эти тридцать минут и становятся самыми важными, все остальное не имеет значения. Адвокат ждет, а когда ему становится ясно, что я так ничего и не скажу, вытаскивает газету.
— Ваше дело принимает дурной оборот.
Нынче вторник, вчера прошел показ Осано. Еще одна фотография на первой странице, еще один снимок, на котором мы с Луизой целуемся. Этот сделан на показе в Милане. Я заглядываю на страницы, посвященные моде, и вижу фотографию Луизы на подиуме, рядом с ней женщина в одной из придуманных мной рубашек. Уже по заголовкам можно сказать, что коллекцию нашу приняли хорошо. Для меня это сюрприз: не думаю, что кто-нибудь из нас ожидал встретить в Париже восторженный прием. Однако весь материал мне прочесть не удается, адвокат слишком нетерпелив. Он отбирает у меня газету, открывает ее на другой странице и показывает статью, проиллюстрированную одной только моей фотографией.
В статье говорится, что мне отказали в освобождении под залог из-за неладов с паспортом. Появилось и нечто новое: история о том, как я пытался убить французского фотографа около ночного клуба в Милане. Присутствует даже интервью с Этьеном. Он совершенно выветрился из моей головы; за всю миланскую Неделю моды я его ни разу не видел и ни разу не задумался — почему. Теперь ненависть к нему вспыхивает во мне с новой силой. На фотографии губы Этьена сложены в подобие глумливой ухмылки, глаза сощурены из-за дымка сигареты, которую он курит. Историю он излагает красочную, оказывается, я измолотил его на улице до беспамятства. Он признает, что был слишком испуган, чтобы сопротивляться, он знал, что я ношу с собой нож. Я, видите ли, изрезал его матрас в отеле «Кост».
Адвокат еще раз спрашивает: помню ли я остановку в Лионе?
Я киваю. Остановку я помню. Это было около шести утра.