Впрочем, а почему это должен быть именно Кауров? Мало ли разведчиков ходит во вражеском тылу.
Майор Чачуа шагал из угла в угол, засунув руки в карманы. Да, предположений много. И все же Чачуа решил немедленно принять меры и вызвал к себе капитана Разумова.
Капитан не заставил себя ждать. Владимир Андреевич сообщил ему новость, полученную из штаба армии. Разумов вздрогнул и изменился в лице. Прикрыв глаза рукой, он опустился на стул. Чачуа почувствовал жалость к этому мужественному человеку, но голос его прозвучал сурово:
— Капитан, у вас нет права предаваться скорби. Идите и подготовьте вторую группу. Через полчаса доложите мне.
Капитан поднялся.
— Слушаюсь, товарищ майор! — сказал он тихо.
Когда дверь за капитаном закрылась, один из связистов, вздохнув, сказал:
— Ведь у него сын ушел вместе с минерами.
Чачуа резко обернулся:
— Откуда у него сын?!
— Говорили, Разумов усыновил «капитана-карапузика».
— Какого еще «капитана-карапузика»? — спросил майор еще более сердитым голосом. Он не любил, когда докладывали длинно и непонятно.
— Да бывший посыльный комбата Иванова, Джигангир Мубаракшин. Вы его знаете, товарищ майор.
— Ну и что, если знаю?
Сказав, что он идет к генералу, Чачуа вышел, сильно хлопнув дверью.
— Какой суровый человек! — пожаловался своим товарищам связист. — Хоть бы людям посочувствовал.
— В армии трудно быть добрым, — вмешался в разговор пожилой связист. — Тут надо быть суровым отцом.
Вскоре Чачуа вернулся. По телефону он отдал распоряжения командирам полков. Кое-кого вызвал к себе. Время встречи он назначал с точностью до минуты. Опоздавшие даже на две-три минуты не могли рассчитывать на его милость.
Точно в назначенный срок явился Разумов и сообщил о готовности новой группы. Чачуа положил телефонную трубку и внимательным взглядом посмотрел на капитана.
— Хорошо, — сказал он. Его большие глаза смотрели приветливо и ласково. Но Разумов не понял его. Продолжая стоять «смирно», он ждал новых приказаний.
А ведь из этого слова «хорошо» следовало, что пока новых приказаний не предвидится.
— Товарищ майор! — сказал Разумов, стараясь говорить как можно спокойнее, но глухой голос выдал его волнение. — Я надеюсь, что вы пошлете меня со» второй группой.
Но Чачуа резко произнес!
— Не надейтесь, капитан.
— В таком случае, товарищ майор, разрешите обратиться к генералу.
Черные глаза Чачуа, еще недавно хранившие теплоту дружеского участия, сверкнули:
— Нет, не разрешаю! Капитан, вы четвертый год на войне. Пора оставить гражданские замашки.
Чачуа переговорил по телефону и снова повернулся к Разумову:
— Дорогой капитан, минер ошибается только раз. Сколько же раз вы думаете ошибиться?
Эти слова прозвучали неожиданно. Разумов с минуту молчал.
— Что вы этим хотели сказать, товарищ майор? — спросил он.
— Я очень хорошо понимаю ваше состояние, капитан. — Чачуа хотелось сказать: «Я знаю, у вас сын в разведке», но он произнес — Вы хотите спасти ребят. Это хорошо. Но почему горячитесь?
— Что вы, товарищ майор!
— Нет, нет, не удивляйтесь — штабу все известно. Впрочем, зачем я вам это говорю!
Разумов с разрешения сел и закурил папиросу.
— Можете идти, капитан, — сказал майор.
Разумов поднялся и попрощался.
Оставшись один, Чачуа устало сомкнул веки и руками закрыл лицо. Вот уже двое суток, как он совсем не спал. Все время на ногах. Как всегда в минуту напряженных раздумий, на виске у него набухла жилка. Надавив ее пальцем, он некоторое время просидел без движения, затем с трудом открыл глаза.
Солнечные лучи, скользнув по оконцу, легли на стол. На нем стопка книг и тетрадь, испещренная убористым почерком. На книжке с пометками красного карандаша — свежий номер фронтовой газеты «В бой за Родину». Чачуа развернул газету и стал читать оперативную сводку Совинформбюро:
«… июня наши войска продолжали наступательные бои на Карельском перешейке и в ходе боев овладели несколькими опорными пунктами, в том числе…»
Чачуа пробежал глазами перечень освобожденных населенных пунктов и задержался на фразе:
«…На других фронтах существенных изменений не произошло». И он представил непроходимые леса, топкие болота и своих минеров, пробирающихся в тыл врага. Чачуа вздохнул. «Соседи поднялись, — вспомнил он о Ленинградском фронте, где войска уже пошли в наступление. — Мы тоже скоро начнем. Но что с Кауровым?» Успешный исход подготовленного наступления во многом зависел от действий кауровцев. Если им удастся взорвать мост через Валзаму, из строя выйдет единственный железнодорожный путь, и противник в самый острый момент лишится боеприпасов и провизии. Неужели минеры погибли, не достигнув Валзамы?