Саша сам идти не мог. По приказу Ланге его волокли два рыжеволосых солдата. Однажды раздался лай собак и треск автоматов. Саша радостно вскинул голову. Затеплилась надежда на спасение. Но вскоре все стихло.
Добрались до озера, окруженного камышами, и остановились. Ланге куда-то скрылся в сопровождении двух солдат. Тишину нарушили выстрелы. Но гитлеровцы продолжали лежать спокойно и с хрустом жевать сухари.
Что случилось потом, Саша помнил очень смутно. С завязанными глазами его повезли на машине. Он не мог видеть ни высоких сосен по обеим сторонам дороги, ни опрокинутого в воду моста, ни покореженных вагонов. Качало немилосердно. Саша догадывался, что на дороге много выбоин.
Примерно через полчаса машина остановилась. Сашу втолкнули не то в землянку, не то в погреб, развязали глаза.
Оставшись в темноте, Саша долго не мог понять, где находится. Потом он разглядел сырой заплесневелый потолок и окно с железной решеткой. Свет в землянку едва проникал. Не найдя ничего, на что можно сесть, Саша опустился на сырой холодный пол и прислонился к стенке. Его пальцев коснулось что-то холодное и омерзительное. Жаба! Саша отдернул руку.
Он сидел в темноте и думал о своих боевых друзьях. Помнится, еще до рейда Аркадий за любовь к белым ночам причислил его к романтикам. Что ж, Аркадий, называй меня как хочешь, а белые ночи я действительно люблю!
Вспомнились родной город Ленинград, мать, сестренка, невеста Наташа, с нетерпением ждущая его с войны. И так приятно было думать об этом, что ему на миг показалось, что он на воле, среди друзей, даже раны как будто перестали ныть, а сырая землянка с противными жабами — лишь сон.
А в это время Густав Ланге получал сильнейшую трепку от начальника.
— Из-за вашего ротозейства великая германская армия лишилась единственного на данном участке моста. А русские солдаты не будут ждать, их наступление ожидается с часу на час!
Ланге, чтобы оправдаться, всю ответственность за неудачи взвалил на Роберта Иогансона.
— Если Иогансон правильно проинформировал бы нас, ни один бы русский не ускользнул и мост продолжал бы стоять! Но в наших руках пленный…
Конечно, о побеге второго русского Ланге благоразумно умолчал.
Начальник крикнул:
— Роберт Иогансон вел себя так, как не подобает немецкому офицеру. Он будет расстрелян! Я верю, господин Ланге, вы оправдаете наше доверие, — придя в себя, заключил начальник.
Ланге, ожидавший, что в самом лучшем случае ему не миновать штрафной роты, облегченно вздохнул.
Вернувшись в свою резиденцию и насвистывая бравурный марш, он прошел в рабочий кабинет. Возле двери навытяжку стоял денщик.
— Ганс, привести пленного. Шнель! — распорядился он, самодовольно потирая руки. Ганс кинулся исполнять приказание.
Запустив в волосы длинную пятерню, Ланге прошелся из угла в угол, затем опустился в плюшевое кресло, доставленное ему из разграбленного Петрозаводского музея, и вынул из ящика лист белой бумаги для записи показаний пленного.
Отворилась дверь. Два солдата втолкнули Сашу. Он еле удержался на ногах.
Ланге с плохо скрытой злобой спросил по-русски:
— Фамилия? Какой части?
Володаров молчал.
— Фамилия! — повторил Ланге, повышая голос, — Сколько вас есть? Какой ваш цель?
Володаров по-прежнему хранил молчание. В его взгляде Ланге прочел издевку и презрение. Но разве связанный русский солдат, а не Ланге — хозяин положения? В глазах фашиста сверкнула ярость.
— Будете говорить?! — угрожающе крикнул гитлеровец. Не дождавшись ответа, он вскочил из-за стола и подступил к Саше.
— Я спрашиваю, вы глухой? Я буду научить вас! — взревел он и ударил пленного по щеке. Саша, хотя и закачался, но не упал.
Ланге шагнул к стене и дернул шнур. За радвинувшейся шторой виднелись железные крючки, плети, клещи и огромный чан. Топилась печь.
— Ну?
Фашист показал пальцем на все это.
Володаров молчал. Он старался не смотреть на застенок. Его внимание привлекло бушующее море, созданное рукой знаменитого художника. Постой-постой, где же он раньше видел эту картину? Уж не в Эрмитаже ли? Шуми, шуми, непокорное море!
Ланге достал из кармана зажигалку и поднес ее к голове Саши.
— Говори, или волос пох-пох!
Саша, рванувшись вперед и собравшись с силами, ударил немца сапогом в живот. Тот отлетел в дальний угол комнаты.
— На крюк! На крюк! — в ярости закричал он.
На Сашу набросились два немца и, повалив его, стали избивать.
Саша не просил пощады. Смерть не страшна. Главное — не дрогнуть в последнюю минуту.
Внезапно заверещал телефон. Ланге срочно вызывал начальник.