— Дяденька, а вы были на фронте?
— Фашистов били? — сыпались вопросы.
Однажды, когда эшелон шел по землям Татарии, в вагоне обнаружили «зайца». Он забился в уголок под нижними нарами и спокойно дремал. Опанас потом рассказывал:
— Слышу, кто-то дернул меня за конец обмотки. Какой там балбес шутит? — рассердился я.
В ответ из-под нар послышался детский голосок:
— Дяденька, есть хочу…
— Что?! — удивился я и, наклонившись, заглянул под нары. — Эй, кто там? Вылезай скорей, чертенок! Братцы! Смотрите-ка: в нашем вагоне — «зайчик!»
Мальчишку окружили солдаты. А тот, видимо, был не из робкого десятка, на все вопросы отвечал бойко.
— Дядя! — обратился он к Опанасу. — Я же сказал, есть хочу. Почему не даете?
Дружный хохот заглушил детские слова.
Мальчик настойчиво требовал:
— Дядя, дайте поесть!
Опанас потрепал мальчонку по спине и предложил ему сухарей.
— Вкусно, браток?
— У-гу! — отвечал паренек, грызя хрустящие сухари острыми, как у мышонка, зубами.
— Как зовут-то?
— Джигангир.
— Как, как? Джиган, говоришь?
— Не Джиган, а Джи-ган-гир.
— Что это за мудреное имя? Стой-стой, стало быть, из Казани?
— Да, дяденька, из Казани.
— Коли так, будем звать тебя Абдулкой.
— Нет, дяденька, не зовите так. «Абдулка» мне не нравится. Мое имя совсем нетрудное: Джи-ган-гир.
Опанас полушутя, полусерьезно повторил несколько раз незнакомое имя. Солдаты покатывались со смеху:
— Смотри, смотри! Малый Опанаса уму-разуму учит.
— Дяденька, а вы петь умеете? — неожиданно спросил Джигангир.
И, не дожидаясь ответа, запел неокрепшим мальчишеским голосом:
От удивления белесые брови Опанаса вскинулись кверху. С минуту он безмолвно смотрел на мальчика, а затем мощным голосом подхватил песню родной земли. Его поддержали остальные. Сильные солдатские голоса заглушили негромкое детское пение.
На одной станции в вагон вошел Разумов, он был тогда еще в чине лейтенанта, и из рассказа Опанаса Грая узнал обо всем случившемся. Разумов заметил в зеленоватых глазах Опанаса хитринку.
— Скоро станция Мелекесс. Мальчика надо ссадить. Не с балаганом едем.
— Слушаюсь, — ответил Опанас, решив, что не следует заводить серьезный разговор с командиром в присутствии всех. Когда Разумов спрыгнул с подножки вагона, вслед за ним соскочил и Опанас. На платформе он догнал лейтенанта:
— Разрешите обратиться, товарищ лейтенант.
— Обращайтесь.
— Товарищ лейтенант, — проговорил Опанас непри вычным для него умоляющим голосом, — пропадет же, наверняка пропадет!
— Кто пропадет?
— Паренек, товарищ лейтенант. Никого из родных не осталось. Отца на границе, убили, мать погибла при эвакуации из Западной Украины в Казань. В Казани они жили, а в сороковом отец переправил их к себе.
— Сын чекиста, стало быть?
— Так точно, товарищ лейтенант, сын чекиста. Добрый хлопец. Может, толк выйдет.
Шумно задвигались вагоны, и слова собеседников потонули в грохоте. Наконец, Разумов, подумав, спросил:
— Вы знаете, товарищ Грай, куда мы едем?
— Так точно, товарищ лейтенант.
— В таком случае чего же хотите?
— Мальчика надо взять с собой. Нехай будет сыном полка. Пока старшине отдадим, а там видно будет.
Эта мысль показалась Разумову заманчивой. Ведь в истории русской армии, таких «сыновей» немало.
— Пусть станет сыном полка, товарищ лейтенант, — повторил Опанас, непременно желая добиться своего, — Я вас очень прошу. Чем черт не шутит, может, разведчик из него выйдет толковый. Глаза юркие, бегают по сторонам. Сам такой шустрый!
И судьба Джигангира определилась. Его оставили в эшелоне. Без труда подыскали все, что нужно: полушубок, ушанку, гимнастерку, валенки. Однако только ушанка да валенки пришлись ему впору. Но и это не беда: нашлись умелые руки, в тот же день Джигангир был одет с иголочки. От радости он ходил сам не свой. Но больше всего понравился ему жёлтый ремень с пряжкой.
С любовью и гордостью поглядывал теперь Опанас Грай на приемыша. Но по вопросительным взглядам паренька он понял, что тому еще не хватает чего-то.
— Ну-ка, говори, чего надо?
— А винтовку когда?..
Рассмеявшись, Грай похлопал мальчика по спине:
— Винтовку? Ее, брат, получишь, когда немного подрастешь. А не то приклад до земли доставать будет, по уставу этак не положено.