— Мой земляк, подполковник Иозеф Гусар, словак, мобилизованный фашистами как военный специалист.
Из дальнейшего рассказа Саксы можно было понять, что Гусар служил у немцев по принуждению и симпатии его не на стороне оккупантов.
Из детального допроса о связях Гусара выяснилось, что у него в Виннице есть знакомый — гитлеровский генерал фон Гаммер.
По словам перебежчика, в откровенных беседах с ним, как с земляком, Гусар высказывался с сочувствием о Советской Армии, высоко оценивал боевые действия партизанских соединений Ковпака и даже говорил о благородстве их освободительной миссии.
«А нельзя ли привлечь подполковника Гусара на нашу сторону? — думал Ковпак. — В крайнем случае, добиться его согласия на секретный союз. Воспользовавшись этим, мы могли бы выйти через зону его полка на оперативный простор и развернуть там боевую работу.
Хорошо бы направить на переговоры к подполковнику Гусару кого-либо из опытных и смелых разведчиков. Но кого? Нужен человек проверенный, испытанный в боевых делах».
Ковпак вызвал начальника разведки подполковника Вершигору. Они решили послать на переговоры женщину: женщина вызвала бы меньше подозрений у оккупантов, нежели мужчина.
Остановили выбор на Карповне — Александре Карповне Демидчик.
До войны она учительствовала в одной из белорусских школ на Полесье. Здесь застала ее война. Когда в эти края с боями прорвались советские партизаны, Александра Демидчик явилась к Ковпаку и попросилась к нему в отряд.
— Могу быть разведчицей, — заявила она. — Я эти края, особенно Овруч, Наровлю, Хойники знаю отлично. В любую разведку пойду. Я не подведу вас, будьте уверены.
И Ковпак не обманулся, взяв в отряд Карповну. Она проявила мужество и в разведке, и в боях. Можно было полагать, что новое задание окажется по плечу отважной женщине.
В лесу давно уже тянуло прохладой, отгорела заря, на небе зажглись редкие звезды, а Ковпак и Вершигора все еще обсуждали различные варианты предстоящей операции.
В тот же вечер в детали операции была посвящена Карповна. А еще через день, прощаясь с Вершигорой, она слушала последние его напутствия.
…— Я, товарищ майор, — рассказывала мне Александра Карповна, — на всю жизнь запомнила эту операцию. С самого своего первого разговора с Ковпаком и Вершигорой.
— Итак, — сказал Вершигора, проводив меня до опушки леса, — вы, Карповна, идете из Винницы. Письмо Ковпака надежно спрятали?
— Конечно.
— Указания крепко запомнили?
— Да.
— Туфли по ноге?
Я ответила:
— Спасибо. В самую пору.
Мне достали хороший костюм и модные туфли. «На всякий случай», — как сказал Вершигора, дали пачку нот — «подарок Гусару от генерала фон Гаммера». Подготовили необходимые документы. Вручили также письмо Саксы к его знакомой в Хойниках.
— Вас, Карповна, до села Борисовщина будет сопровождать группа товарищей, — сказал Вершигора. — Василий Кашицкий со своими разведчиками. Если немцы заподозрят неладное, дайте ребятам знак — отобьют вас. На всякий случай пойдет и Пархоменко с ручным пулеметом.
Голубоглазый, молодой парень Пархоменко славился своим мужеством и находчивостью.
— Проводят они вас до березовой рощи, а там километров с десяток останется до штаба Гусара. Ну, дружок, ни пуха вам, ни пера!
— Подите, подполковник, к черту! — Я засмеялась.
— Да, чуть не забыл: возьмите НЗ. — Начальник разведки достал из полевой сумки несколько плиток трофейного шоколада.
Я взяла шоколад и поблагодарила.
…В нескольких километрах от Хойников, в селе Борисовщине, меня задержали полицаи и доставили к старосте. Учинив мне допрос — кто такая, откуда иду, куда, к кому и зачем, — староста тщательно проверил мои документы. И хотя они, видно, не вызывали у него сомнения, староста, напуганный, как я подумала, слухами о появлении в округе грозного Ковпака, решил основательнее проверить меня. Он дал мне в качестве конвоира полицая, который верхом на лошади должен был сопровождать меня в город Хойники, в штаб Гусара. За околицей села мне удалось откупиться от провожатого двумя плитками шоколада. Привязав лошадь к дереву, полицай улегся спать на опушке леса. А я продолжала свой путь.
Вот и Хойники. В начале улицы, выходившей в открытое поле, стояла засада. Снова проверка документов, расспросы — кто такая, откуда, куда идешь…
Пущена в ход последняя плитка шоколада. Старший полицай, успокоенный моими «правильными» документами, отдал приказание пропустить меня в город.