В Лондон из Саутхемптона Деникин с семьей и спутниками прибыл поездом 17 апреля (н.ст.). На вокзале Ватерлоо его встретил представитель британского военного министерства генерал сэр Филипп Четвуд с несколькими офицерами, а также генерал Хольман, перед тем вернувшийся в Англию. Встречали Деникина и русские военные, дипломатические представители во главе с поверенным в делах Евгением Васильевичем Саблиным, а также группа бывших русских общественных деятелей, оказавшихся в Лондоне, среди которых был П. Н. Милюков. Все старались выказать бывшему Главнокомандующему свое внимание. Саблин вручил ему телеграмму из Парижа, полученную русским посольством на имя Деникина, за подписями князя Г. Е. Львова, С. Д. Сазонова, В. А. Маклакова и Б. В. Савинкова. Они считали долгом "в дни тяжких нравственных мучений, переживаемых"генералом, выразить чувства глубочайшего к нему уважения.
"Беззаветное высокопатриотическое служение Ваше на крестном пути многострадальной родины нашей, - писали они, - Ваше геройское беззаветное самопожертвование ей да послужит залогом ее воскресения. Имя Ваше сопричтется к славным и дорогим именам истинных начальников земли русской и оживит источник для духовных преемников святого дела освобождения и устроения великой России".
Подпись Бориса Савинкова под текстом этой телеграммы была неожиданной для Деникина.
С вокзала генерала и его друзей отвезли на автомобилях британского военного министерства в отель "Кадоган", где им было отведено отличное помещение.
Лондонские газеты, и в частности "Дэйли Геральд"(орган рабочей партии), отметили приезд в Англию бывшего Главнокомандующего почтительными статьями. "Тайме"посвятил ему следующие строки:
"Приезд в Англию генерала Деникина, доблестного, хотя и не счастливого командующего вооруженными силами, которые до конца поддерживали на Юге России союзническое дело, не должен пройти незамеченным для тех, кто признает и ценит его заслуги, а также то, что он старался осуществить на пользу своей родины и организованной свободы.
Без страха и упрека, с рыцарским духом, правдивый и прямой, генерал Деникин -одна из самых благородных фигур, выдвинутых войною. Он ныне ищет убежища среди нас и просит лишь, чтобы ему дали право отдохнуть от трудов в спокойной домашней обстановке Англии...
...Наш долг быть ему благодарными и оказывать уважение ему и тем, кто вместе с ним боролись против чудовищного деспотизма, настоящую природу которого английские народные массы лишь ныне начинают сознавать. В настоящую минуту мы всего лучше выплатим этот долг, если воздержимся от нарушения того покоя, которого он ищет, и если выкажем сочувствие тем русским, за которых он так храбро сражался в столь тяжелых условиях, и будем оказывать им по мере возможности помощь, заслуженную их беспримерными страданиями и неувядаемыми заслугами перед союзниками".
Была ли эта статья инспирирована Черчиллем, мы не знаем. Во всяком случае, она отражала его мысли.
В те дни еще функционировали русские посольства и консульства с персоналом, назначенным в 1917 году Временным правительством. После захвата власти большевиками они стали за рубежом представителями вождей белого движения. Их деятельность объединял С. Д. Сазонов - бывший министр иностранных дел царской России, исполнявший те же обязанности в правительствах адмирала Колчака и генерала Деникина. Сазонов находился в Париже, и все русские посольства направляли туда осведомительные записки и телеграммы о событиях, которые так или иначе их затрагивали.
Целая серия таких осведомительных писем о первых днях пребывания в Англии генерала Деникина была отправлена Е. В. Саблиным из Лондона в Париж.
17 апреля 1920 года Саблин писал:
"Я не имел еще случая подробно поговорить с генералом Деникиным. Я увижусь с ним сегодня вечером. Но из того, что он сказал А, В. Солдатенкову (один из секретарей посольства), заключаю, что генерал Деникин прежде всего желает, чтобы его оставили в покое. Он намерен поселиться где-либо в окрестностях Лондона и отдохнуть. Затем, сказал генерал Деникин, мы посмотрим".
19 апреля Саблин, между прочим, сообщал:
"В течение имевшегося у меня с генералом Деникиным разговора, происходившего в посольстве, бывший Главнокомандующий сказал мне... (что он) считает себя частным человеком. По его выражению, он разбит душевно и утомлен физически и нуждается в покое и отдыхе. Перед его глазами все еще ужасные сцены последних дней отступления и тяжелых неуспехов. Он просит избавить его от разговоров на политические темы, так как беседовать на эти темы ему очень тяжело. Он желает поселиться в каком-нибудь провинциальном английском городишке. Когда я назвал ему несколько местечек в расстоянии часа езды от Лондона, он воскликнул: "Ой, нет, это близко, куда-нибудь подальше!"
Из английских государственных деятелей он посетил лишь г. Черчилля. Короля он уже поблагодарил своей прекрасной телеграммой. Он благодарит русскую колонию и организации за прием, но просит их не беспокоиться устройством каких-либо чествований и т. п. Он желает, чтобы его оставили в покое...
По окончании нашего разговора я проводил генерала до гостиницы пешком... (Он) засвидетельствовал мне самым категорическим образом о той широкой помощи, которая была оказана Югу России Великобританским правительством. Он в особенности хвалил английских военных. Он сказал, что генерал Хольман займется подысканием ему места жительства".
21 апреля 1920 года Саблин писал:
"Генерал Деникин передал мне вчера для размена 23 тысячи царских (бумажных) рублей, несколько сотен керенок, австрийских крон и турецких лир и коробочку, содержащую 49 рублей монетами десятикопеечного достоинства чеканки 1916 года.
Это весь капитал бывшего Главнокомандующего!"
Основной "капитал"Деникина в переводе на твердую валюту равнялся меньше тринадцати фунтам стерлингов.
От того же числа имеется и другое сообщение Саблина:
"Генерал Деникин получает от англичан предложения поместиться в их поместьях совершенно бесплатно".
Как реагировал на все это Антон Иванович?
Он был в ужасе от того, что происходило. В неопубликованных воспоминаниях его имеется следующая заметка:
"Не понимают нашего положения - отвели помещение в дорогом отеле "Кадоган"... Ищем дешевого дома в уединенном месте. Хольман помогает в поисках. Черчилль вызвал к себе консула Ону (и спросил): принимают ли русские какие-нибудь меры? Если нет, то я и группа членов парламента устроим обеспечение генерала Деникина.
Ону приходит, рассказывает. Я категорически отказываюсь..."
Его удручала мысль, что из-за семьи он принужден принимать "милостыню"(его собственные слова) от Великобритании. У Деникина буквально ничего не было. Дома он ходил в своей военной одежде. Выходя на улицу, надевал непромокаемый военный дождевик без погон, а голову прикрывал случайно приобретенной клетчатой кепкой.
Жена его привезла с собой кое-какое столовое серебро и хотела его продать. По мнению Антона Ивановича, на вырученные от продажи деньги семья его могла прожить в Англии месяца два-три. Вообще же он отдавал себе отчет, что стоимость жизни здесь значительно выше, чем в других странах Западной Европы. А потому пребывание свое в Англии он хотел сократить на три-четыре месяца, чтобы, наведя за это время нужные справки, перебраться в страну, где жизнь дешевле.
О материальных проблемах беседовал с Антоном Ивановичем и Милюков. Чтобы на первых порах как-то обеспечить Деникина, он предлагал переговорить с заведующим выдачей ассигнований из прежних русских государственных сумм, находившихся в заграничных банках. На это Антон Иванович заявил, что об этом не может быть и речи, так как деньги - казенные, а он - частное лицо.
С Черчиллем Деникин виделся несколько раз. На следующий день после приезда в Лондон он отправился к нему с визитом в военное министерство вместе с генералом Хольманом. Затем завтракал с Черчиллем. "Несколько дам, - писал он, - моя жена, Черчилль с женой, 2-3 высших чина военного министерства. Разговоры о России, о борьбе... и, конечно, о причинах неудачи".
После завтрака Черчилль вызвал своего девятилетнего сына Рандольфа, представил его Антону Ивановичу, сказав мальчику: "Вот русский генерал, который бил большевиков". Рандольф этим заинтересовался и хотел знать, сколько большевиков генерал Деникин лично убил. Однако, получив ответ, что "ни одного", он сразу потерял интерес к своему новому знакомому.