Потом отпала легенда о щедрости «патриота»: никаких сорока пяти тысяч в Фонд обороны от нашего героя не поступало. Не удалось ему разоблачить и 190 дезертиров. Хотя бы уже потому, что такого количества их не было в Новосибирске.
Проверкой занялся не один человек — бригада. В архивные розыски включились не только юристы — историки, библиотекари, врачи. Им предстояла нелегкая работа: пройтись по всей биографии заслуженного товарища и отделить истину от лжи.
Но отделить, увы, не пришлось: истины в его биографии не было вовсе! Начисто. Никакой. Разве что год рождения…
Депутатом Моссовета он не был.
Секретарем райкома не был тоже.
В 1930 году он в партию не вступал.
В правовой академии не сдал ни одного экзамена. И даже зачета. Да и школы-то не кончал, едва дотянув до шестого класса.
Что там вуза, что там школы! «Ветеран труда» за всю свою жизнь и работал-то только пять с чем-то лет, пробавляясь остальные полвека лечением от «тяжких недугов» (по подложным свидетельствам) и мошенничеством, обеспечившим ему стол, кров, почет и комфорт.
Того же стоит и литературное творчество Захара Семеныча: за его «очерками» и «рассказами» — плагиат, шантажом и обманом добытые материалы.
О слоге нашего «литератора» — нет, о степени грамотности — расскажет его заявление насчет все тех же пресловутых костюмов: образец подлинного творчества автора. Неотредактированного. Неоткорректированного. И не переписанного наново за килограмм чавычи.
Отдыхая в сан. «Россия» я сдал в присутствии м/сына и шофера 2 костюма размер № 52 + № 52 укоротить брюки и укрепить пуговицы и вешалки. Эти 2 костюма привез тов. Кузьменко И. М. Я их не принял т. к. эти 2 костюма забрал обратно (есть подтверждение) и велел мне позвонить на след. день. Я пришел на сл. день Кузьменко пустил слезу, что эти 2 костюма похитили из багажника… Посоветовавшись с юристами, мне разъяснили, что мои претензии действительны в течении 3-х лет… Прошу поговорить с выставлен. моими свидетелями. Костюмы были финские ч/шерстяные ни разу не одеванные. Даже в этом году я приехал и опять укоротил брюки».
Так пишет автор «боле 200-х рассказов и очерков» и «историч. докум.» романа. Но люди, читавшие этот вот манускрипт и десятки ему подобных, всерьез полагали, что перед ними писатель. Мастер слова. Инженер человеческих душ. И даже выпрашивали автограф, чтобы гордиться знакомством.
И они же, те же самые люди, выслушивая ругательства и угрозы, были убеждены, что это министр. Большой человек. Значительное лицо «из самого центра».
А когда он сулил им расплату за малейшее ослушание, стращал тюрьмой, обещал пустить по миру, злобствовал и топал ногами, им и в голову не пришло усомниться: да полно, может ли так вести себя даже самый плохонький журналист?!
И тогда зададимся вопросом: какого же мнения были все эти люди о наших министрах? О писателях и журналистах? О ревизорах и контролерах? Какими они представлялись им? Неужто такими: алчными, грубыми и развязными? Малограмотными и всемогущими?.. Да могут ли разве быть такими министры? Неужто государственный деятель позволит себе подобный разбой? Совместимы ли с трудом литератора издевка, глумление над человеческой личностью, процветание и благоденствие за счет других?
Нам это кажется странным, немыслимым, невозможным, а вот Двойрису не казалось. Он-то знал хорошо, с кем имеет дело. Понимал, чем можно воздействовать. Каким языком разговаривать. Как держаться. И выбирал единственно правильный, точно рассчитанный ход. Он настолько вжился в свою роль, что, кажется, сам поверил в должности, звания и заслуги, которые себе приписал. В роль, которую играл всю жизнь, неистощимо обогащая ее новыми красочными деталями, новыми гранями романтической биографии, созданной богатым воображением и ловко загримированной под правду.
Он даже сумел мародерски использовать в своекорыстных целях, нагреть руки на чужой беде, к которой сам не имел ни малейшего отношения. Да, в тридцать седьмом году он был арестован, осужден на пять лет и провел их — до января сорок третьего года — в местах, достаточно отдаленных. Но за что?! Обвинялся он в том, что «скупал и перепродавал вещи, приобретенные в комиссионных магазинах, и, выдавая себя за прокурорского работника, обещал… содействие в случае возбуждения… уголовного дела». И в том еще, что мошенническим путем получил 28 тысяч рублей. За мошенничество и был осужден.