Алексей ДУДАРЕВ
БЕЛЫЕ РОССЫ
Киноповесть
Зимний лес дремал.
Холмистая прямая дорога рассекала пущу пополам и на горизонте вонзалась в сонное зарево восхода.
Посередине дороги, не торопясь, шел пожилой человек.
Андрей Ходас подбросил в печь дров, посмотрел на огонь и прилег на лежанку.
Рыжие отблески пламени плясали по стене.
На стене в рамке висел портрет отца Федоса Ходаса и под стеклом старые фотографии. Были там и отец с матерью, еще молодые совсем, и сам Андрей со своими братанами Сашкой и Васькой, еще пацанятами, Сашка с автоматом наперевес в солдатской форме, общая фотография со свадьбы Сашки, где Андрей стоит рядом с молодыми вместе со своей бывшей женой Ириной. «Кобра», как ее звал брат Васька.
Тикали старые отцовские часы на стене.
Андрей прикрыл глаза.
И приснился двум людям, находящимся за тысячи километров друг от друга, один и тот же сон:
Бесконечное заснеженное поле.
Из-под снега выступают золотые макушки копен соломы цилиндрической формы.
И на каждой копне по малому ребятенку.
Рябая корова жует солому…
Колодец, из которого струится сизый парок…
И какой-то сумасшедший аист, соорудивший себе гнездо прямо на снегу и беззаботно стоящий в нем, поджав под себя оранжевую правую ногу.
А рядом с аистом стоит очень красивая зрелая женщина, в которой легко можно узнать бывшую жену Андрея, и держит в руках большущий снежок.
И море шумит.
— Андрей… Андрей… — позвала женщина.
И проснулась.
На южном побережье Новой Зеландии шумел океан, а из океана выползал багровый диск солнца.
Мягким колоколом в гостиной пробили часы.
В спальню вошла горничная.
— Доброе утро, леди… Как вы спали?
Горничная отдернула тяжелую бархатную штору, и в спальню хлынуло утро.
— Сана, ты держала когда-нибудь снег в руках? — спросила женщина.
— Нет… — ответила смуглая Сана. — Но думаю, что он холодный и это вредно.
Андрей во сне прошел мимо озябшего аиста, улыбнулся мальчику, который в шортах сидел на копне соломы, погладил корову по спине и зачем-то заглянул в дымящийся колодец.
— Дедуська, дай сладину, — попросил мальчик.
А из колодца послышался глухой голос:
— Андрю-юха-а-а!
Андрей открыл глаза.
Дрова в печи догорали.
— Андрюха! Ходас! — доносилось с улицы.
Андрей подошел к окну, отодвинул занавеску и через заиндевевшее стекло увидел своего бывшего однокашника-односельчанина, а потом и соседа по подъезду Петьку Струка, который безуспешно старался открыть калитку.
— Чего тебе? — спросонья спросил Ходас.
— Чего-чего? В гости пришел… — сообщил Струк. — Здоров! Пенсионеру так крепко дрыхнуть неприлично… Да что это за засов у тебя?
— Сейчас, — Ходас пошел встречать гостя.
Город украшал себя к Новому году.
На Центральной площади уже стоял металлический остов будущей пластмассовой елки.
На улицу Белые Росы падал тихий снег.
Дом № 1 по этой улице переживал свой первый капремонт и был закован в металлические трубчатые леса.
По этим лесам на четвертый этаж с цветами в руке карабкался Артем Ходас, сын Сашки и Верки.
Перекрытия на лесах не везде лежали, и парню приходилось быть местами виртуозом-акробатом и канатоходцем.
В одной из квартир седая старушка на кухне готовила себе кофе.
По лесам мимо ее окна, балансируя, прошел Артем.
Кофе из турки бежал на плиту, а старушка, раскрыв рот, смотрела на незваного гостя за окном.
Артем приложил палец к губам.
Старушка покорно кивнула.
Артем подтянулся и исчез куда-то вверх.
Старушка бросилась к телефону.
Красивая темноволосая Галюня в цветастой пижамке сладко спала в своей комнате.
На город неохотно накатывало зимнее утро.
Мобильный телефон на столике заиграл «грустную канарейку».
Галюня взяла телефон.
— Да… — с закрытыми глазами сказала она.
— Галюня? Это я.
— Чего тебе, Артем?
— Ты не спишь?
— Ну как я могу спать, если с тобой разговариваю? — раздраженно ответила Галюня. — Чего тебе?
— Выгляни из окна на кухне.
— Зачем?
— Ну, я тебя прошу…
— Ой, Тема, ты меня достал…
— Ну, пожалуйста…
— Хорошо…
Галюня лениво выбралась из-под одеяла и, позевывая, пошла на кухню, держа возле уха мобильник.
Машинально включила свет, направилась к окну.
— Ну что? — сказала в мобильник и вдруг в ужасе вскрикнула: — Ой!