Жена Андрея вскочила из-за стола и, прижимая руку к накрашенным глазам, выбежала вон из хаты.
Сидят. Васька кашлянул, сказал озабоченно:
— Что-то мне какая-то ерунда стала сниться... Цветная... Сегодня на току... Прилег...
— Я вообще снов не вижу, — перебил брата Андрей, подошел к двери, вздохнул: — Спокойной ночи! — И вышел.
Долго молчали отец и сын.
С портрета под рушником три одинаковых мальчика напряженно смотрели перед собой. Как будто всматривались в свою будущую жизнь. Испуганно и удивленно.
Галюня с куклой шла по улице. Кукла «спала» у девочки на руках...
Старая, пригнутая к земле Киселиха вошла в свою хату.
— Ты топора не видал, Мишка? — спросила она.
Кисель лежал на кровати, занавешенной цветастыми занавесками.
— Нет... — скрипнул зубами Кисель и повернулся к стенке.
Задребезжал металлический язычок в ручке двери...
— Сильней, сильней тяни! — крикнула Киселиха и сама открыла дверь.
Вошла Галюня:
— Здравствуйте...
— Чего это ты на ночь глядя? — удивилась Киселиха.
— Бабка Марья, — сказала Галюня. — Тетка Зина и тетка Вера говорили у колодца, что ваш Мишка моего папку забить хочет...
— Господи! — всплеснула руками Киселиха.
Кисель весь сжался на кровати.
— Скажите ему, чтоб не забивал... Я ему свою Люську за это отдам... — и протянула куклу.
Кукла закрыла большие синие глаза и тоненько пропищала:
— Ма-а-аум...
У Киселихи заблестели выцветшие глаза.
— Не надо, детонька, не надо... Играйся с ней сама... Я ему скажу... Пойдем, детонька, пойдем... — и вывела Галюню из хаты.
Кисель резко поднялся, сел на кровати.
Вернулась Киселиха. Перекрестилась на маленькую иконку в углу, вздохнула.
— Не успею я вымолить твою душу у Бога, сынок... Жить мало осталось...
Кисель за занавеской тупо смотрел перед собой.
Киселиха подошла к порогу, долго вытаскивала из веника гибкий прут. Вытащила, прошла, отодвинула занавеску в сторону и... со всего размаху перетянула сына по плечам... Раз, другой, третий!
— Вот тебе любовь! Вот тебе золото! Вот тебе любовь! Вот тебе золото! — почему-то приговаривала Киселиха.
Кисель и бровью не повел. Все так же тупо смотрел перед собой.
В Васькиной хате спала кукла, спала Галюня, кажется, спала Маруся.
Освещенный белой луной, Васька сидел у окна и смотрел в тихую ночь. Грустно смотрел. Потом повернул голову и, подперев щеку рукой, стал смотреть на спящую дочку...
Заворочалась у стенки Маруся:
— Сколько ты сидеть будешь? Иди ложись... на диван.
Васька подошел к дивану.
— Хоть бы спросил что-нибудь, — сквозь слезы сказала Маруся. — Ходит как пень...
Васька снял рубаху, присел на диван.
— Маруся, — спросил шепотом, — а если бы я тебя малость побил? Может, лучше бы было? А?
— Может, и лучше, — сразу же ответила Маруся.
Васька сжал кулак, посмотрел на него при лунном свете с одной стороны, с другой, разжал и лег...
— Завтра пойдем... — вздохнул он.
И закрыл глаза.
Утром старик поправлял покосившийся забор... Чисто выбритый, причесанный, при парадном костюме, Васька вел по улице Галюню с куклой.
— Здоров!
— Здоровьте, деда... — сказала девочка.
— Здравствуйте, здравствуйте...
— Батя, присмотри за ней, мы разводиться пойдем... Если к обеду не разведемся — покорми чем-нибудь...
— Иди, Галюнька, в хату, котику молочка дай... Иди, внученька...
Галюня ушла.
— Ты хоть говорил с ней? — спросил старик.
— Батя, не могу я отношения выяснять! — застонал Васька. — Мне стыдно! Люди не языками должны разговаривать...
— А чем?
— Душой, — сказал Васька, — а уж если ей не получается, че языками трепаться?
— Ладно, иди... — махнул рукой старик.
— Любит она его, гада... Надо же так любить, — удивляется Васька. — Да ты не расстраивайся. Один жить не буду. Женюсь опять... Галюню только жалко...
По улице к хате старика шла почтальонша.
— Вон, — оживился Васька, — на Верке женюсь... Она все по Сашке сохнет... Ну, а я же на него малость похож... Башку в рыжий цвет выкрашу, она меня и полюбит...
— Иди, охламон...
— Не забудь покормить... — напомнил Васька и быстрым шагом прошел к своей хате.
По дороге поприветствовал почтальоншу:
— Здоров, Верка!
— Привет! — весело ответила Верка и подошла к старику.
— Дядя Федя, возьмите телеграмму. Сашка едет...
Старик выронил из рук молоток, подошел, взял телеграмму, но сразу читать не стал, а положил в карман. Спросил у Верки: